Итак, что, мягко говоря, смущает в новгородском опыте «косметологов» нынешнего режима? Как сказано выше, это, прежде всего, система народовластия, то есть Новгородское вече. Было ли оно оригинальным изобретением новгородского общества? Отнюдь нет. Вече, или народное собрание, являлось характерным элементом общественного устройства почти всего славянского мира. Да, и всех арийских народов средневековой Европы. Но в Новгороде, в отличие от его западных соседей, вече было всегда, вплоть до «московского погрома». И власть новгородского веча опиралась на всех граждан-воинов. Они сами являлись в Новгороде и полицией, и армией. Никакого аппарата насилия в Новгороде не было. Нынешние российские управленцы имеют для своей защиты национальную гвардию. То есть современная демократическая олигархия правит простым народом, имея в руках дубинку. Напротив, в Новгороде само вече было дубинкой для зарвавшихся политиканов. Вечевой суд не боролся против государственных устоев, наоборот, он защищал их методами, традиционными и законными для республиканского Новгорода. Имея многие черты античных республик и демократий, Великий Новгород, благодаря Православию и теократичности (слиянию светского и духовного) власти, создал форму народовластия, не имеющую аналогов в мировой истории. Академик Тихомиров подчёркивал, что «вечевые традиции Новгорода опирались на «чёрных людей». «Мужи новгородские», свободные люди, составляли основу новгородского ополчения. Это было «бюргерство» русского средневекового города, устойчивое, крепкое население (средний класс – В.С.), имевшее значительные права, подтверждённые официально документами Великого Новгорода, дававшего грамоты и от имени «чёрных людей» – основной массы новгородского населения». Сейчас русский народ часто упрекают в отсутствии достаточной твёрдости. Если мы возьмёмся за поиск причин ослабления политической воли нации, то непременно придём к выводу, что одним из начальных факторов этого процесса явилось упразднение вечевого строя на Руси. Для политического и общественного здоровья нации этот строй необходимо было развивать и совершенствовать, а не выкорчёвывать.
Не понравится нынешним московским чиновникам и сопоставление правящих классов средневековых Москвы и Новгорода. Так, в Новгородской республике боярство являлось потомственным сословием, в Московском государстве – чиновничеством. В Москве чин боярина жаловал царь (глава государства), в Новгороде свой статус боярин должен был заслужить и поддерживать самостоятельно. По своему политическому менталитету значительная часть московской аристократии была уже готовым фундаментом для создания империи. Политическое сознание новгородского боярства являлось по своей сути национальным (православным) и чуждым амбициям имперского мышления.
Покоробит современную «заточенную на рынок» олигархию и то, что отнюдь не торговля, как до недавнего времени было принято считать, составляла основу новгородской экономики, и что главной фигурой в Новгороде был не купец. При раскопках в Новгороде найдено немало берестяных, а в их числе и боярских грамот. В них говорится о многом. Нет упоминания только об одном. «Ни в одной из грамот этой серии, – констатирует А.В. Арциховский, – нет ни слова о торговле. Это тем выразительнее, что другие берестяные грамоты (не связанные с боярством) неоднократно касаются торговли. Новгородские бояре ни в какой степени не были торговцами». Основываясь на найденных документах, можно смело утверждать, что новгородские бояре были землевладельцами, богатевшими за счёт своих сельских хозяйств. И владельцами многочисленных мастерских, в которых трудились зависимые от них ремесленники. Говоря современным языком, новгородская аристократия жила за счёт развития сельского хозяйства и промышленности.