В заключение хочу заметить, что ничего непривычного, эвристического в нашей инициативе нет. Не ссылаясь на бедную-пребедную Украину, приведу в пример свой родной Великий Новгород, у которого навряд ли бюджет крепче костромского. Там улицу, носившую имя другого убийцы – Желябова, давным-давно переименовали в Прусскую, поскольку много веков назад Новгород Великий водил крепкую дружбу с Ганзейским Союзом. Переименовали и десятки других улиц, бульваров и переулков, вспомнив при этом как имена великих новгородцев, так и трудоёмкие дела их, совершённые во славу города и всей православной Руси. Историю надо помнить! И помнить из уважения к гражданам города и Отечества. Да, в России действует Закон о свободе совести, согласно которому мы можем верить, а можем и не верить … в компартию, в «Родину», в Бога, в русский народ. И всё же как, скажите, донести до верующих лишь в силу денег господ истину о том, что к жильцам с улицы Войкова, пока она Войкова останется, благость и покой не придут?! Недаром, всего в нескольких метрах от всё той же выше поименованной «Высшей лиги» её неумолимо разрезает стремительная улица Ивана Сусанина, названная, как известно, в честь спасителя первого из династии Романовых царевича Михаила. Этот домнинский староста, наш мужественный соотечественник много веков назад, согласно историческим данным и названию гениальной оперы Ивана Глинки – «Жизнь за царя», был за свой поступок растерзан поляками в костромских лесах. А другой наш соотечественник и почти современник Пётр Войков сам оказался хуже и гаже всех поляков, вместе взятых! Но обе перпендикулярно пересекающиеся улицы города носят эти взаимоисключающие имена. Ну, не анекдот ли, господин городской голова? Но ещё куда более скверным анекдотом является то, что весь отрезанный улицей Сусанина войковский аппендикс представляет из себя выведенную на свет огромную тепловую трубу, поросшую двухметровым бурьяном. Сразу за стеной этой «газонной» травки высятся замасленные заборы, за которыми грохочут и благоухают бензином на всю округу некие городские базы с грузовиками, тракторами, грейдерами, бензовозами и многочисленными залежами ржавого железа, которым злые спросонья рабочие начинают греметь с самого с ранья. На другой стороне улицы Войкова, в аккурат между магазином «Высшая лига» и нашим большим (прозванным в народе «Титаником»!) домом № 41, находятся останки некогда вполне оживлённой деревни. Сегодня это именно «останки», поскольку хозяева стоящих по Войкова избушек, ремонтом их не занимаются, а живут так себе, спустя рукава: день прошёл – и Дьявол с ним! Здесь регулярно кто-нибудь горит или кричит «Караул!», если вдруг заблудившего спьяну прохожего начинают месить ногами и охаживать вывороченной из покосившегося частокола слегой. И если Ильф с Петровым считали, что «люди в городе N умирали редко», то в «войковской деревеньке» они будут жить вечно, в аккурат до той поры, когда глава города вдруг предоставит им квартиры для переезда с тем, чтобы уничтожить, наконец, в самом центре Костромы (!) руины, в которых хозяева их, через дом, разбавляют для любителей технический спирт и гонят самогон. А ещё Войкова известна тем, что прямо из-под ворот базы весело текут масляно-бензиновые реки, что особенно заметно по зиме и весной, когда талый снег играет всеми экологически неблагонадёжными цветами. Недавно по диагонали от нашего «титаника», в аккурат напротив «Высшей лиги», возведён ещё и 17-этажный гигант, самый мощный в Костроме жилой дом. Поскольку неживописные окрестности эти и так сплошь заставлены частными автомобилями, то остаётся только гадать: куда станут девать свои авто многочисленные жильцы нового дома. Впрочем, нет худа без добра! Возможно, именно они в силу выше указанных причин дойдут до инициативы – возвращения улице своего истинного благозвучного названия. И тогда, надеюсь, базы эти будут перенесены, как и положено по закону, на окраины города, а на их месте разобьют уютный сквер со стильными фонарями и скамейками. Но главное… Главное! В центре этого сквера будет поставлен памятник молодому морскому офицеру, и кто-нибудь из замечательных костромских поэтов – Волков, Бугров, Иванов ли – с удовольствием напишет для этого памятника эпитафию, которая, возможно, будет начинаться примерно так: