21
ГЛАВА 21
Мы были на суше. Ну, если можно так сказать, находясь на Гавайских островах. Береговая охрана довезла нас до ближайшего населенного острова, где нас встретила куча людей в форме. Но самое главное – среди них были врачи. Бригада медиков тут же подскочила к нам, мы все отбивались от них и говорили, что главное сейчас здоровье Джейсона. Его увезли сразу. Сказали, состояние критическое.
Я начала кричать и требовать, чтобы взяли меня… Полицейские меня остановили, сказали, что я ничем сейчас не помогу МакЛину, его везут в операционную, а как только закончу разговор с представителями закона, так меня сразу и доставят в больницу. Оставшиеся врачи начали осматривать нас и приняли решение забрать Акаму и Анри тоже, мы с Люком остались, как самые уцелевшие. Сомнительно, конечно, но что поделать.
Полицейские задавали одни и те же вопросы, снова и снова. Я отвечала на них раз за разом. Рассказывала все с самого начала. С момента, когда приземлилась на рейсовом самолете и взяла такси до отеля.
Говорю, а у самой все внутри переворачивается. Не хочу отвечать, умом понимаю, что надо, потом может что-то забыться… Да разве можно сосредоточиться, когда Джейсон там! На операционном столе. Душа разбивается от осознания, что я не рядом. Слезы на глазах выступают и ком колючий, словно железо с шипами, царапает горло, дышать не дает, давит.
Но всем было плевать. Каждый считал своим долгом услышать историю. Не знаю сколько детективов меня опросило… Потом приехали агенты Федерального Бюро Расследований, Управление по Борьбе с Наркотиками и многие другие ведомства. Как оказалось, мы обнаружили крупнейший наркосиндикат на островах. Здесь были замешаны продажные копы и политики… Много голов полетят, как кегли в боулинге. Ай да мы, ай да молодцы. Но радости внутри не было, только глухое раздражение. Не хотелось говорить ни о чем, только к Джейсону хотелось!
И когда уже все дошло до абсурда, я просто отказалась что-либо говорить. О, я знакома со своими правами и рассказала все что знаю. Скрепя зубами и кидая хмурые взгляды, нас доставили в больницу, как и обещали. Уже было утро, нас продержали всю ночь, допрашивая, словно это мы подозреваемые, а не те мордовороты! Мы с Люком быстро разбежались по палатам. Он к Анри, а я к МакЛину. По дороге меня перехватил какой-то врач. И я едва не взвыла от раздражения, но тот не обратил внимания на всплеск моих эмоций, сказал, что он тот, кто делал Джейсону операцию. Сказал, что его состояние тяжелое, но не критическое. Пулю достали, от осколков избавили, крови потерял много… Он говорил много чего, а у меня пятна перед глазами. Не понимаю, что говорит, зачем говорит. Мне просто увидеть его надо. Собственными глазами.
Забежала в палату и тут же руки прижала ко рту. Он неестественно бледный лежал на больничной койке и отовсюду торчали трубки и проводки, подключенные к пикающим мониторам. Но я не могла больше сдерживаться. Подошла к кровати и рухнула на колени, обхватила руку Джейсона и начала плакать. Живой! Боже, я думала, что никогда больше его не увижу… Себе признаться в этом не разрешала, но я больше не представляю жизни без этого мужчины. Всего за несколько дней он стал самым важным человеком в моей жизни. Не знаю, как он это сделал. Забрался под кожу и все, я пропала. Не было никаких громких и пафосных слов. МакЛин просто прижал меня к своей груди, почувствовала уверенное биение его сердца и уже знала, что теперь принадлежу ему. Как бы не отпирала и не закрывалась от этих чувств.
Вышла из палаты, глаза опухшие, уставшая, но спать не хотелось. Не могла. Заметила, что в коридоре сидит Люк, а рядом с ним, свернувшись клубочком, Крекер. Подошла к ним и опустилась на стул. Мужчина лениво повернул голову в мою сторону и улыбнулся.
- Как Анри? - поинтересовалась.
- Нормально, ему снова вправили перелом, сейчас спит от обезболивающих.
- А как Джейсон?
- Врачи сказали, жить будет, - отстраненно ответила, а у самой тупая боль в области сердца от переживаний. Пересказала все то, что сказал мне доктор. Рыжеволосый кивнул. Мы снова замолчали.
Но молчали мы об одном. Мы дома. Мы выжили. И пока… пока непонятно, что мы чувствуем. Ни радости, ни эйфории. Все ровно, словно весь разноцветный спектр эмоций выцвел до серого цвета. Не так представлялось возвращение к цивилизации. Люди, снующие туда-сюда, даже раздражать начали. Все казалось таким громким и чужим. Вот до чего жизнь робинзонов довела.