— Тебя Крисания подослала?
— Нет, Тика.
— Вот рыжая! — досадливо хлопнул себя по колену воин, — Везде нос сунет.
— Так ты не расскажешь?
— Нет.
— Тогда я Стурма спрошу!
— Эй, нет, не смей! — подскочил богатырь. — Он тебе такого понарассказывает!
— Тогда ты расскажи, — Лорана очаровательно улыбнулась и приготовилась слушать.
— Были у него девушки, — со вздохом начал каяться Карамон, — в шестнадцать и восемнадцать, обеих у меня свел, обе же ко мне меньше чем за неделю и вернулись.
— И все? — удивилась Лорана.
— И все, — развел руками воин, — дальше Рейста на его испытании совсем изуродовали.
— Ты еще забыл сказать о рассадниках порока и разврата, которые вы, нечестивые, посещали. — В комнату зашел Стурм.
— Это он о борделях, — смущенно пояснил Карамон на удивленный взгляд Лораны. — Требуется иногда, знаешь ли, но мы там уже очень давно не были! — поспешно закончил воин, заметив выходящую из кухни Тику.
— Подобное поведение не достойно благородного воителя, — поджал губы Стурм.
— Молчал бы уж, — вяло отмахнулся Карамон, — а то я ведь и о тебе много чего вспомню.
Лорана же благодарно улыбнулась и, соскочив с подлокотника, направилась на кухню, сделав по пути знак Тике.
— Ох, не нравится мне это, — пробормотал гигант, когда обе женщины исчезли за дверью, — нарешают там себе, натворят, а Рейст потом половину Утехи в ярости снесет.
Теперь заправим наше блюдо шуточками про Такхизис.
***
— А Тика еще вас с Такхизис собутыльниками назвала, — засмеялась жрица.
— Своих сдаешь? Ну-ну. Хотя, если честно, Тика права. Как-то так получается, что все наши с Тэк посиделки заканчиваются ящиком сильванеского на двоих и пьяными выходками, — Рейстлин поморщился, — причем исключительно моими.
— А богиня?
— А что «богиня»? У нее пять голов и все драконьи, чтобы как следует ее напоить, как минимум, пара десятков бочек нужна.
Крисания задумалась.
— Даже представлять себе это не хочу, — тряхнула она головой.
Польем политическими распрями.
***
Даламар тихо замер на границе между светом и тенью, невидимый для присутствующих в большой зале, но слышащий и видящий все происходящее.
— Я вынуждена отклонить ваше предложение, лорд Дарринский. Это невозможно и нецелесообразно…
Даламар хмуро проследил за фигурой в белом платье. Действительно «ледышка», как точно шалафи выразил мнение об этом образе Крисании. Сейчас Даламар не рискнул бы даже показаться этим холодным бездушным глазам из страха быть вмороженным ими в пол.
— Господа, оставьте мою дочь в покое! Ну что вы в самом деле слетелись, точно мухи на мед?
А вот герцог Таринский наоборот лучился радушием, теплом и участием. И если бы не крохотные стальные искорки в глубине карих глаз, никто бы и не заподозрил в Калебе человека железной руки и воли.
— Это правда, что последний месяц вы якшались с черным магом, Крисания?
— Я не давала вам права звать меня по имени, лорд Иридинский.
— Я не считаю, что сожительницу чудовища можно именовать «леди».
В зале замерла настороженная тишина.
— Рейстлин не чудовище.
— Он разрешил вам называть его по имени?
— Следите за своим языком, Лерот, — полушутливым тоном вмешался Калеб. — Мне говорили, маги злопамятны. Вы ведь не хотите на завтра проснуться с ослиными ушами?
— Ваши шутки неуместны, лорд Таринский, а попытки выгородить дочь просто нелепы.
— Вы нарываетесь на дуэль.
— В военное время они запрещены.
— Так поднимите свою задницу и прекратите войну! — неожиданно зло прошипела Крисания.
— Крис!
— Что вы сделали для того, чтобы остановить войну, лорд Иридинский? — «Лед тронулся», в серых глазах запылала злость. — Не ваши солдаты, которых вы послали на смерть, не ваши мечи, отданные в городской арсенал, а лично вы? Скольких приспешников Китиары убили? Сколько укреплений удержали? Сколько жизней спасли? Так какое право вы имеете называть чудовищем мага, спасшего весь город? С чего вы решили, что он хуже вас? Какое право вы имеете так категорично судить о человеке, которого даже не знаете?
— Мои лучники сражались у Башни Верховного жреца под моим командованием, — сухо обронил лорд. — Ты права, я не знаком с этим магом, но я каждый день вижу из окон особняка Палантасскую башню и окружающую ее жуткую рощу, и я помню, как заживо горели в магическом огне мои люди, попавшиеся под руку черным магам. Уж не знаю, околдовал ли тебя этот чародей или ты сама не используешь голову по назначению, но даже если то, что ты говоришь, правда и маг действительно спас город, то вряд ли он сделал это от чистого сердца, не имея корыстных намерений. И то, что сейчас они на руку нам — еще ничего не значит.
И трагедией, достойной Шекспира.
***
— Сделай это быстро, — Крисания зябко повела плечами, отвернувшись от мага, — я не хочу мучиться.
Рейстлин не ответил, замер возле самой магической черты, внимательно рассматривая плененную жрицу своими невозможными золотыми глазами. Так близко. Крисания даже чувствовала его запах, тихий запах тлена и розовых лепестков. Кажется, протяни руку и коснешься.
— Не надо меня ненавидеть.
Крисания удивленно подняла голову.
— Ненавидеть тебя? Зачем? Ты и сам с этим прекрасно справляешься!
Маг сжал зубы и отвернулся.
— Не тяни дракона за хвост, Рейстлин, я не желаю умирать вечно.
— И ты не станешь просить меня?
— О чем? О пощаде? Милосердии? О чем мне просить предателя?
Губы чародея искривились в неприятной усмешке.
— Глупая, глупая жрица. Ты так ничего и не поняла!
Рейстлин дернулся, отрываясь от магической черты и размашистым шагом направился к гудящим Вратам.
— Черный дракон, от темноты до темноты разносится в пространстве мой голод!..
Украсим Даламаром, как вишенкой на торте.
***
— Вам надо поторопиться!
— Зачем? — Герцог Таринский закинул ногу на ногу, меряя нервничающего эльфа пронзительным взглядом.
— Крисания просила вас провести рыцарей по подземным туннелям.
— Меня она ни о чем не просила.
— Город в опасности, — Даламар сжал кулаки. — Китиара наступает.
— Кто твой господин, маг?
Темный эльф замер, непонимающе хлопая глазами.
— Кто приказал тебе прийти сюда?
— Рейстлин Маджере, хозяин Палантасской Башни, мой учитель.
— И какое же дело Рейстлину Маджере до соламнийских рыцарей и Палантаса?
— Рыцарей должна была провести Крисания, — Даламар призвал все свое спокойствие, понимая, что надавить на этого человека не получится. — Но шалафи не взял ее в Палантас, оставил в Утехе.
— Почему?
Даламар пожал плечами. В самом деле, откуда ему знать, что там в голове у шалафи? Там иногда бывает такой мрак и анархия, что Бездна и рядом не стояла.
— Не захотел подвергать опасности, — наконец выдумал маг достойное объяснение.
Сидящий в кресле мужчина слегка улыбнулся:
— Последний вопрос.
Даламар обреченно кивнул, внутренне он уже спрыгнул со скалы, побился головой об стену и сейчас был готов к чему угодно.
— Какого цвета глаза у моей дочери?
«Какого цвета глаза? В чем подвох?»
— Серые, — озадаченно ответил эльф.
На этот раз улыбка Калеба была широкая и искренняя.
— Пошли, ушастый, — Даламара сграбастали за капюшон и потащили на улицу, — проведем твоих рыцарей.
— Они не мои, — сдавленно просипел ученик мага.
Вот и все. Подаем читателям-вкушателям, роняем крокодильи слезы и умиляемся.