«А ведь она любила меня! — осенило Найденыша. — Куда она потом делась?» Смутно вспомнил: в классе седьмом-восьмом ее семья переехала. Она стала ходить в другую школу.
Найденыш пришел в возбуждение. Ему захотелось выломать решетки (он почувствовал в руках такую силу, перед которой падут и решетки) и вырваться из тюрьмы. И бежать, найти ее и крепко-крепко обнять. Пусть с опозданием. «Нельзя растаптывать чужую любовь. Она в сто раз ценнее, чем твоя собственная», — пронеслось в голове у Найденыша.
Только как узнать, любила ли она? Может, память опять его подводит?
— Да, она тебя любила! — сказал ночной гость. Он сидел в кресле возле камина. Что-то в нем изменилось. Нечто неуловимое. Это был тот и в то же время не тот человек. Потому Найденыш резко ослаб. Злость, ненависть, желание набить морду резко испарились. Он ведь хотел побить того, что в тумане. А этот, другой, сидит в черном костюме с бабочкой, курит сигару.
— Кого любила? — спросил Найденыш. — Филина, Ветрова, Опарина?
— Тебя. Именно тебя. А потом ненавидела, — продолжил гость, — потому что ты не замечал ее чувств. Ничего удивительного: ты был слеп. В молодости все слепы. Личная жизнь у нее так и не сложилась. Вышла замуж, но с мужем они только терзали друг друга. Развелась. Дети ударились в секту. Там и пропали. Несчастная женщина. А все потому, что ошибка вышла. Она была твоей половинкой. Ты — ее. Вы не должны были встретиться в детстве, когда люди слепы. Вас хотели свести в институте.
— Кто хотел?
— Не важно. Это там, наверху. — Человек показал глазами на потолок. — Но что-то не сработало. Кстати, она потом поступила в тот самый институт. Ваш институт. Но ты смешал карты — пошел в военное училище. И ей жизнь поломал, и себе. Жили бы сейчас с ней душа в душу. В тюрьму бы ты точно не попал.
— Где она сейчас? — Найденыш сделал шаг вперед. — Я найду ее.
— Поздно. Она умерла. Этой зимой. От рака. Три дня кричала: «Я не хочу умирать!» Весь больничный коридор слышал. Родня утешала: все будет хорошо, мы еще на юг поедем, ты с мужчиной познакомишься, счастье вернется. Да только все знали: вранье это. Не будет в ее жизни больше ничего: ни солнца, ни моря, ни счастья. Только темные зимние вечера. И боль. Так бывает, когда в жизни человека что-то пошло наперекосяк. У тебя ведь тоже все наперекосяк, правда?
— Что мне делать?
— Спасать свою жизнь. Ты ведь знаешь, что Усмон собирается тебя убить?
— Нет.
— Теперь знаешь.
— Я хочу жить.
— Кто бы сомневался.
Человек встал, помешал кочергой дрова в камине. Из огня полетели искорки.
— Вот что, друг, — произнес он, возвращаясь в мягкое кресло, обитое пушистой шкурой, — кончай под дурку косить. Становись самим собой.
— Но я не знаю, кто я…
— Прекрасно знаешь, — отрезал человек. — Закончим на этом. Я тебе расскажу, что именно хотел Усмон. Даже не Усмон, он пешка. За ним стоял шейх Мансур. Впервые слышишь? Опа, какие мы наивные! Я тебе расскажу, а ты делай выводы, как спасти свою (и мою тоже) шкуру.
11 сентября 2001 года известный международный террорист Усама Бен Ладен смотрел на своей секретной базе «Тора-Бора» прямую трансляцию Си-эн-эн. На плазменном экране домашнего кинотеатра рушились небоскребы-близнецы.
То и дело повторялась картинка: «боинги» врезались в коробки Всемирного торгового центра. Причем это была частная (непрофессиональная) съемка. Она появилась на Си-эн-эн примерно через час после того, как стало известно о теракте. А это значило, что Бен Ладена… предали.
Снимали сами террористы, для того чтобы отчитаться перед Директором (одно из прозвищ Бен Ладена среди своих). Он и должен был увидеть эту запись первым. Однако исполнители продали пленку телекомпании.
«Никому нельзя верить! — с раздражением думал Усама, смотря телевизор. — Алчные скоты, сколько ни заплатишь, все мало». Но по большому счету он был доволен.
Несколько лет назад Директор впал в жуткую депрессию. Возня в Афганистане до смерти надоела. Никаких перспектив он не видел. А его осаждали террористы-прожектеры, мечтавшие выбить деньги на самые безумные затеи. Один из визитеров, например, на полном серьезе предлагал растопить лед в Гренландии, посыпав ее углем. По его мнению, растаявшая вода могла разом затопить США и Европу.