— Спасибо, не надо. Я патриот. — Ветров улыбнулся.
— Как хочешь… Летишь на границу?
— Нет. — Андрей смутился, будто признавался в чем-то стыдном.
Ему захотелось объяснить, почему он вынужден сидеть в Душанбе. Но говорить вдруг стало невозможно: пара вертолетов пронеслась над ними и зашла на посадку. Ужасный шум и поднявшийся ветер заставили отойти. Тут же неизвестно откуда появилась «таблетка» — микроавтобус УАЗ с красным крестом на борту. Она остановилась возле приземлившихся «бортов». Несколько солдат подбежали к открывшейся двери и, не дожидаясь остановки двигателей, приступили к разгрузке раненых, лежавших на носилках. Ходячие спускались сами, придерживая окровавленные повязки. Последним сняли закрытый плащ-палаткой труп. Медсестра, контролировавшая эвакуацию, спокойно приняла документы и что-то скомандовала солдатам.
— Парень отвоевался, — произнес Юрий, когда лопасти вертолета остановились. Ветров не нашелся, что ответить, и просто многозначительно вздохнул. Взгляд упал на запылившиеся кроссовки собеседника.
— Тоже любишь короткие дороги? — иронично осведомился Андрей.
Юрий посмотрел на свою обувь.
— Да-а… в этой пыли можно утонуть, — серьезно ответил он. — Кстати, я не видел тебя на пресс-конференции.
— А я и не был там. Не знал про нее. Кто давал?
— Толочко.
— А-а, — равнодушно протянул Андрей и пнул булыжник, лежавший на бетонке. — Хорошо.
Генерал-миротворец пограничную газету не интересовал. Но для приличия Ветров спросил:
— Ну как, сказал он что-нибудь умное?
Юрий развел руками, словно удивляясь наивности коллеги.
— Как всегда, — ответил он. Это могло означать и да и нет. Но Ветров-то знал: пресс-конференции не для того собирают, чтобы говорить что-то умное и действительно интересное…
— Миротворцы будут помогать пограничникам? — И на этот вопрос он знал ответ, но надо же было как-то поддерживать вежливый разговор.
— Нет, — сказал Юрий, что и требовалось доказать. — По его словам, события, происходящие на границе, исключительно внутреннее дело Таджикистана. Поэтому миротворцы не сделают ни выстрела. Также он открыл тайну, о которой знает весь город: боевыми действиями со стороны оппозиции руководит генерал Усмон.
— А Саламшо как? — поинтересовался Андрей. Генерал Салам был тоже очень авторитетным полевым командиром из Ванча.
— Салам не ладит с Усмоном, — пояснил Юрий. — Поэтому нынешнюю войну не поддерживает.
— А еще товарищ Толочко, — Юрий понизил голос, — почему-то дипломатично промолчал о том, что вчера генерал Усмон прилетал в Душанбе на вертолете миротворцев. Я хотел спросить его об этом, но решил поберечь здоровье.
— Разумно, — равнодушно ответил Ветров: он никогда не верил подобной информации.
— Самое интересное, — продолжил собеседник, — что события на границе кому-то очень выгодны. Ходят слухи, что под шумок боевых действий идет переброска крупной партии наркотиков.
— Не может быть.
Юрий равнодушно пожал плечами — мол, не веришь, не надо. Но вслух сказал другое:
— Как знать… Кстати, ты почему не летишь на границу?
— Начальство не считает целесообразным. Я нужен здесь.
Из-за вертолетов вышел оператор Центрального телевидения. Подошел к коллегам, снял с плеча камеру.
— Почему вы перестали снимать, коллега? — шутовски поинтересовался Юрий. — Разве вы не хотите запечатлеть нас для истории?
— Ни малейшего желания, — добродушно ответил пожилой оператор. — Лучше дайте закурить.
Оказалось, что оператор улетал на заставу Ванч. Буквально час назад он получил разрешение и теперь ждал, когда в вертолет загрузят боеприпасы.
Сердце Ветрова дрогнуло! Телевизионщик улетал всего на сутки. Туда и обратно. А что, если…
— Долго они собираются грузиться? — спросил Андрей, стараясь подавить волнение.
— А бог их знает, — ответил оператор. — Военная тайна.
— Возьмите меня с собой, — это вырвалось невольно, как крик утопающего.
Оператор немного растерялся. Не поняв — это шутка или нет, он сделал неуверенный жест в сторону вертолета.
— Спроси у летчиков.
Совет был толковым. Ветров подошел к летчикам. По большому счету им было все равно, лишь бы перегруза не случилось. Взяли!
Ветров не первый раз летел на Памир. Но сейчас восприятие было по-детски обостренным, когда мир еще чарует красотой не насытившуюся жизнью душу…
Что-то подобное Андрей испытал несколько лет назад, когда узнал о назначении в Таджикистан.