«С далеких синих гор домой / Вернусь к тебе, друг мой…» Мы обычно пели: «Осел учитель мой…» Небо синее синего, погода — просто загляденье; дорогой учитель, отпусти нас погулять! Об этом, дорогие дети, мы еще успеем потолковать с вашими достопочтенными родителями, синих чернил на всех хватит. А пока что давайте попробуем запомнить по порядку все цвета радуги: красный-оранжевый-желтый-зеленый-голубой-синий-фиолетовый. КОЖЗГСФ. Или хотите еще послушать про войну? Вперед и с песней! «Скачут драгуны в синих мундирах, барабан и труба гремят…»
Неужто хоть раз нельзя для разнообразия спеть что-то приятное? На прекрасном голубом Дунае. Первый вальс, который я танцевала с Гансом. Ну да, все та же старая сказка. Плохо дело кончилось у нее с морячком. «Моряк по синю морю плыл, девицу Гретхен он любил, да за душою ни гроша, а Грета нянчит малыша». У таких сказок счастливого конца не случается. А синюю мигалку видели? Это полиция мадам N повезла. Цианистый калий, надо думать: во-он губы-то как посинели. Помощь в таких делах всегда слишком поздно приходит.
А у того хлыща, что ее кинул, голубая кровь — так он ей сам и сказал, без дураков. Про рыцаря Синяя Борода все небось слыхали? «У странного рыцаря того борода была вся синяя, и боязно было деве глядеть на нее, и на душе тяжко и горестно». Она-то сразу все почуяла, да кто ж ей поверил?.. А тот хлыщ ей голубую полярную лису подарил, вот она и подумала: нет, такой не обманет, такому можно довериться.
А вы, голубчики, гоните пару пенни, я тут перед вами не за здорово живешь распинаюсь. Только вот незадача: заработать-то сперва надо. Поднапрячься придется — да хоть как я сейчас, к примеру. Чем там у нас набело переписывают? Синими чернилами, именно. Только вы мне планчик сперва набросайте, не то моргнуть не успеешь, а вас уже поминай как звали, усвистали в голубые дали. Впрочем, кое-кто, бывает, в голубые дали прицелит, а в самое яблочко-то и попадет.
Мы, помнится, полную молочную бутылку голубики за два часа набирали. К вечеру, глядишь, и пирог готов. А на Новый год что? Фаршированный карп под винным соусом? Вроде как голубенький… Да ни в коем разе! К карпу только пивной соус пойдет. А фаршированная форель — ну, это для богатеев. Голубой цвет — он вообще, если хотите знать, несъедобный, да и синий туда же. Зато для цветиков полевых — в самый раз. Да вот хоть те же фиалки. «Росла фиалка на лугу, клонилась и не знала, как хороша она собой…» Нет, вру, голубая капуста на юге растет, хотя на поверку она скорей уж лиловая. И голубой ликер еще бывает — Кюрасао, так, что ли? А вот сыр этот, «блюмастер», с голубой плесенью, терпеть не могу. Не возьму в толк, что это за люди такие — вырастят синюю картошку и назовут ее там, ну, типа, «синие мышата». Фу, пакость. Как там у Гете в теории цвета? «Этот цвет оказывает на глаз особое и почти неописуемое воздействие. Как и все цвета, он заключает в себе энергию…»
Синий, Пабло, — цвет тоски. Уж не это ли хотел ты сказать? «И лента синяя ручья опять трепещет на ветру…» Синие холмы в синем далеке. «За синей-синей далью…» «Синие флаги — на Берлин…» Прусская лазурь, берлинская лазурь, одна из основных синих красок, получаемая из железистого сульфата и желтой кровяной соли. Изящный мазок по фарфору. Глубокая кобальтовая синь стеклянных ваз, чашек и пепельниц — мой любимый цвет. Индиго, классические орнаменты — на скатертях. Вымирающее ремесло.
Хоть раз в жизни повидать синюю Адриатику. О небо, лучистая лазурь. Синяя бабочка порхает и вьется, маня за собой. Синяя птица на занавеске работы Лисснера-Бломберга в кабаре русских эмигрантов в Берлине двадцатых. «Синий всадник» Кандинского. Картина Франца Марка «Башня синих лошадей». «Голубой период» Пикассо. Незабвенная синь Ива Клейна из музея в Ницце. «Привлекательный, но ускользающий объект побуждает нас к преследованию; точно так же и синий цвет притягивает глаз не тем, что движется нам навстречу, но тем, что увлекает нас за собой». Опять теория цвета Гете.
Час синевы между светом дня и снами. Синь ночных небес. Сизо-серо-синь. Синяя свечка из сказки братьев Гримм: зажигая от нее свою трубку, безвинно осужденный солдат добивается справедливости, да еще и получает целое королевство, а в придачу — королевскую дочку. Только так и должно быть.
Чудовищная «голубая дивизия» генерала Франко в гражданскую войну в Испании. Голубой флаг Европейского союза. И пакеты с гуманитарной помощью, которые американцы сбрасывают в Афганистане, теперь тоже голубые — чтобы люди отличали их от желтых кассетных бомб, которые сбрасывают с тех же самолетов.
Но, с другой стороны, Пабло, — голубой цветок, символ немецкого романтизма, творение графа Фридриха фон Гарденберга, Новалиса. Герой его романа, Генрих фон Офтердинген, видит этот цветок во сне — «высокий бледно-голубой цветок склонялся над ручьем, касаясь воды широкими сияющими лепестками… Он ничего не видел, кроме этого цветка, и долго не мог оторвать от него взгляда, полного неизреченной нежности». И этот символ тяги к недостижимому становится для него «оплотом в борьбе с однообразием и обыденностью жизни», волшебным оберегом от скуки дольнего мира.
Но кто же вскрикнул от радости, когда родилась синева? Что у тебя было на уме, Пабло? Ты не ответишь. Но, по-моему, я знаю кто. Инопланетяне — вот кто вскрикнул от радости, когда родилась наша Земля, голубая планета.
Вуди Аллен. Отверженные
Когда Борис Иванович вскрыл конверт и прочитал вслух его содержимое, он и его жена Анна стали белее бумаги, на которой письмо было напечатано. Их трехлетнему сыну Мише было отказано в приеме в лучший детский сад Манхэттена.
— Не может быть, — потрясенно сказал Борис Иванович.
— Ну конечно же, что-то здесь не так, — поспешила согласиться жена. — Ведь он, что ни говори, смышленый малыш, симпатичный, общительный, и речь у него развита, и рисовать у него получается.
Борис Иванович пропустил эти слова мимо ушей и стал думать о своем. Как он будет смотреть в лицо коллегам, если его маленький Миша не смог попасть в престижный детский сад? Ему так и слышался насмешливый голос Семенова: «Чего-то вы в этих делах недопонимаете, Борис Иванович. Связи здесь — первое дело, ну и денег нужно было отстегнуть. В общем, сваляли дурака».
«Да нет, не в этом дело, — услышал Борис Иванович свой протестующий голос. — Я уж всем подмазал, кому надо, — от воспитателей до уборщиц, и все равно мальчишка оказался за бортом».
— А как он на собеседовании — нормально? — спросит Семенов.
— Угу, — ответит Борис Иванович, — хотя кубики составлять ему не так уж просто было.
— С кубиками, значит, не управляется, — скажет Семенов своим обычным надменным тоном. — Получается, что у нас серьезные эмоциональные трудности. А кому нужен такой лопушок, который из кубиков домик соорудить не может?
«Да с какой стати мне говорить об этом с Семеновым, — подумал Борис Иванович. — Он, пожалуй, об этом и знать не будет».
Когда же в понедельник Борис Иванович пришел на работу, то сразу понял, что в офисе все всем известно. «Все кончено, между нами дохлый бобик», — подумал Борис Иванович. Вошел Семенов, хмурый, как грозовая туча.
— Надеюсь, вы понимаете, — сказал он, — ни в какой приличный колледж его не возьмут. А о Лиге плюща [25]и думать забудьте.
— И все это из-за детского сада? Да как же это может повлиять на его дальнейшую учебу?
— Не буду называть имен, — сказал Семенов, — да и давненько это было. Один известный банкир-инвестор не смог пристроить свое чадо в весьма достойный детский садик. Ходили слухи, будто парнишка не очень-то мог управляться с красками. В общем, как бы там ни было, он получил отлуп и пришлось ему…
25
Лига плюща — восемь старейших и наиболее привилегированных частных колледжей и университетов США.