Совсем другое небо (сборник)
Карел Рихтер
3 марта 1943 года темные колонны оставили Харьков и растворились в неприветливой ночи, исхлестанной свирепой вьюгой. Отдаленное громыхание за южным горизонтом будоражило нервы и заставляло спешить. Боевое задание звучало так: батальону в ускоренном порядке двумя колоннами выйти на линию обороны. Восточная колонна, сформированная из второй роты, взвода тяжелых пулеметов и отделения саперов, двигалась через Безлюдовку и Константиновку в населенный пункт Артюховка, расположенный на левом фланге предполагаемой линии обороны. Западная колонна, в которую входили первая и третья роты с остатком батальона, перемещалась в направлении населенных пунктов Хорошевр, Островерховка, Тимченки, Миргород, расположенных на правом фланге.
Ротмистр Галуза вел своих пулеметчиков — двадцать пять бойцов и две подводы. Свинцовая усталость сковывала движения солдат, которые с трудом переставляли промерзшие ноги в промокших сапогах.
Галуза держал правую руку на автомате, висевшем на шее. Пятку левой ноги он растер в кровь, и каждый шаг причинял ему такую боль, будто кто-то вбивал в ногу гвоздь — все глубже и глубже. Стиснув зубы, он ускорил шаг. Его подгоняла мысль, что надо дойти до реки раньше противника. Галуза задыхался, рубашка на спине взмокла от пота. Время от времени он оглядывался.
Солдаты шли молча. Уже рассвело, метель утихла. Иногда они бросали беспокойные взгляды на небо — не летят ли самолеты? В рассветном сумраке лица казались бледными и уставшими.
Широкая разъезженная дорога с глубокой колеей, разбитой машинами и повозками, вела их через сосновые леса и деревни. Повсюду еще лежал снег, подтаявший и почерневший, с ледяной коркой от ночных морозцев.
Низкая облачность и туман в какой-то мере служили защитой от авиации. Однако около полудня бойцы вдруг услышали приближавшийся издалека характерный звук, будто в небо ввинчивали гигантский бур. Галуза отдал пулеметчикам команду приготовиться к отражению воздушной атаки. Колонна остановилась. Пулеметные расчеты быстро установили «максимы» на пирамидах из зарядных ящиков. Где-то впереди, за узким языком леса, перерезавшим дорогу, урчание перешло в тонкий визг, и сверху донесся треск бортовых пулеметов. Затем загремели винтовочные выстрелы, перемежаясь с отрывистым лаем «Дегтяревых». «Максимы» дополнили концерт своим спокойным «дук-дук-дук». Пилот атаковал первую роту, которая шла сразу же за передовым дозором.
День клонился к вечеру, когда третья рота прибыла к месту назначения. Лес, остро пахнувший хвоей, неожиданно расступился, и бойцы увидели соломенные крыши покосившихся белых хаток с розовыми и ярко-зелеными ставнями — деревню Тимченки. Из-за поворота дороги показался всадник, высокий, стройный, в низкой папахе и длинной казацкой бурке. Из-под копыт коня летел снег.
Надпоручик Янко помахал ему рукой. Всадник повернул к нему и, подъехав, резко остановил коня. Тот заржал и встал на дыбы.
— Капитан Чуканов. — Всадник отдал честь. — Я от вашего соседа справа, из семнадцатой бригады. Командую ротой. — Он наклонился в седле, и они пожали друг другу руки.
— Как там, впереди? — спросил надпоручик. Чуканов махнул хлыстом в том направлении, где перекатывался гул орудий, теперь уже гораздо более отчетливый.
— Слышите?.. Билютинцы задержали их у Тараповки.
Трудно там ребятам, но ничего, это гвардейцы. Они не уступят. А мы тем временем получше окопаемся. Пусть только сунутся, гады. — Капитан выпрямился в седле: — Желаю удачи, надпоручик. Впрочем, мы еще увидимся.
Он хлестнул рыжего коня, и конь загарцевал, взяв с места в карьер. Полы бурки разлетались на ветру.
Было только четыре часа дня, но из-за грязно-серой низкой пелены туч темнеть начинало раньше. В южной части неба густо летали осветительные ракеты и трассирующие пули. Небосклон затянуло черным дымом, на фоне которого мелькали красные сполохи.
Солдаты расположились на короткий отдых на опушке леса и широко раскрытыми глазами смотрели вперед. Ощутимая близость фронта щекотала нервы. В деревне стояли подводы с ранеными. Группа советских саперов колдовала над деревянным мостом, перекинутым за деревней над мутными водами Мжи.
Реку, разлившуюся было по долине, вновь сковало льдом. Местами ее окаймляли высокие камыши. На другом берегу рос небольшой лесок, закрывая черную полосу дороги, протянувшейся вдоль русла реки. Дальше местность резко повышалась, как края блюда с темно-лиловой каемкой лесов. На дне этого блюда, в левой части, виднелись заиндевелые крыши, а над ними — купол церкви.