— Давным-давно жила-была женщина… — покорно повторил Билл.
— По имени Мэри Эллис Хэзерстоун…
— По имени Мэри Эллис Хэзерстоун…
— И с тех пор она жила счастливо.
Лэсситер провожал их глазами, вытирая рукавом рубашки пот со лба.
— Придется взять ее с собой в Сан-Феличе, в больницу, — пробормотал он. — Черт знает что такое — оставлять такую старую леди одну.
Внезапно возникшая проблема матери Пуресы оттеснила смерть Хейвуда на второй план. Его тело казалось теперь не более чем досадным дополнением к декорации, на фоне которой разыгрывалась драма живых, настоящих людей.
— Здесь есть еще какие-нибудь строения? — спросил шериф.
— Амбар, пара туалетных комнат и сарай.
— Осмотрите их, хорошо? А я тем временем свяжусь с центром: пусть пришлют санитарную машину.
Первым делом Куинн зашел в амбар. Единственным обитателем его оказалась коза, старательно кормящая своего козленка. Грузовик и зеленый фургон исчезли. Туалетные комнаты тоже были девственно пусты; лишь кусок серого грубого мыла уныло мок в оловянном тазу. Совершенно сухие лоскуты шерсти, используемые вместо полотенец, указали Куинну, что обитатели исчезли сразу же после его отъезда, задержавшись лишь на то время, какое потребовалось, чтобы прибраться в кухне, сжечь улики и накрыть тело Хейвуда.
Теперь главный вопрос был, куда они подевались. Куда бы их ни понесло, невозможно было представить, что они смогут добраться туда незамеченными — босые, в странных одеяниях, с обритыми головами… Разве что сменят одежду? Скажем, на ту, в которой каждый из них некогда пришел в Тауэр. Насколько смог Куинн разобраться в жизни общины, не в их привычках было что-либо выбрасывать.
Куинн быстро прошел по тропинке к сараю. Маленькая комнатка, в которой он не так давно провел ночь, казалось, с тех пор совсем не изменилась. Два одеяла все еще лежали на старой железной кровати, а из-под них выглядывал старый учебник Кармы, который сестра Благодеяние дала ему почитать. Окно по-прежнему было открыто; висячие замки на дверях, ведущих в смежные комнаты, тоже, казалось, оставались на местах. Однако, присмотревшись, Куинн заметил, что один из них не был защелкнут, видимо, закрывали его второпях. Он снял замок и открыл дверь.
В маленькой квадратной комнате без окон пахло пылью и плесенью. Когда глаза его привыкли к полумраку, он увидел, что вся она заставлена картонными коробками разных размеров, заполненными одеждой, книгами, сумочками, шляпами, связками писем, ручными зеркальцами, расческами, пузырьками лекарств и коробочками пилюль… Нашелся здесь и веер из перьев, и старинный фонограф, и миниатюрная шлюпка, склеенная из спичек, красная бархатная подушка — вся в дырках, пара хоккейных коньков, лампа с разлохмаченным шелковым абажуром, безголовая кукла и большая кружка с надписью «Папа»…
Каждая картонка была снабжена этикеткой с именем одного из членов секты, старательно выведенным цветным карандашом.
Одна из коробок выглядела совершенно новой, на ней даже сохранился штамп магазина. Этикетка гласила, что она принадлежит брату Верность Ангелов. Куинн перетащил ее на, железную кровать и открыл крышку.
Лежащая сверху темно-зеленая шляпа была точь-в-точь как та, которую он видел на Джордже Хейвуде, когда тот встречался с Вилли Кинг в пустом доме. И на шляпе, и на темно-сером костюме, лежащем под ней, были ярлыки фирмы «Хадли и сын», Чикот, Калифорния. На рубашке, майке, трусах и двух носовых платках обнаружился один и тот же номер прачечной — НА-1389Х. Черные ботинки и синий в полоску галстук несли на себе торговые марки известнейших в стране фирм и могли быть куплены где угодно. Ни бумажника, ни каких-либо документов не обнаружилось.
Куинн укладывал вещи обратно в коробку, когда в дверях появился Лэсситер.
— Что-нибудь нашли?
— Надо полагать, одежду Джорджа Хейвуда.
— Дайте-ка взглянуть.
Шериф внимательно исследовал каждую вещь, разглядывая ее так и сяк в косых лучах заходящего солнца.
— Тут есть еще такие картонки?
— Навалом.
— Пошли-ка поглядим.
Первой им попалась коробка сестры Благодеяние. Толстый слой пыли на крышке указывал на то, что ее давно не открывали. В ней оказалось черное шерстяное пальто, несколько белых халатов, цветастое креповое платье, нижнее белье, две пары белых туфель, какие обычно носят сиделки, сумочка из телячьей кожи, кое-какие драгоценные безделушки, мужские часы с цепочкой и пачка писем. Часть из них, очень давние, были подписаны: «Твой любящий муж Фрэнк». Некоторые, совсем недавние, подписал Чарли. Последнее было датировано декабрем: