– Да все нормально.
– Нет. Это не нормально. Я не предупредила, что есть такой риск, и вы были застигнуты врасплох.
– Такое уже бывало? С другими бебиситтерами?
– Нет. Более того, я сама этого не предвидела. Вероятно, мои защитные механизмы сочли, что с таким же успехом я могла бы вас предупредить насчет… насчет кражи со взломом. Или удара молнии.
Джозеф не сразу понял, чем плохи такие сравнения. Ясное дело: взломщики представляют опасность и удары молнии тоже; он давно взвесил риск того и другого. Но кто же мог знать, что у Люси есть бывший муж-алкоголик, способный нагрянуть в любую минуту? А такой посетитель будет опасней удара молнии. Он сродни заряженному стволу или завалявшемуся в кармане ножу.
– Вашей вины здесь нет. – Немножко ее вины здесь все же было, как подсказывала аналогия с заряженным стволом.
– Я понимаю. Но мне так неловко. Ни дать ни взять эпизод из мыльной оперы… «Жители Ист-Энда».
– Наверно, потому народ так любит «Жителей Ист-Энда».
– Видимо, да. Но я-то завуч по языку и литературе в средней школе. Мне положено вести добропорядочную жизнь.
– Вы серьезно так считаете?
– Конечно. А как же иначе? У половины учеников пьющие отцы, которые приходят когда вздумается и устраивают скандалы. Мне не следует участвовать в подобных безобразиях.
Может, Люси и рада была бы сказать, что поняла свою оплошность, еще не договорив, но лгать она не собиралась. Джозеф тотчас же ухватился за ее слова, не дав ей возможности отыграть назад.
– Как понимать «в подобных безобразиях»?
– В тех скандалах, которые закатывают пьяницы-родители, приходя домой когда вздумается.
– Но вы как раз оказались втянуты в «подобное безобразие».
– Да, но не…
Люси осеклась. Теперь до нее дошло.
– Разве ваш пьяница-муж не таков, как те пьяницы-папаши?
– Я понимаю, что вы хотите сказать.
– Честно?
– Да. У меня те же самые проблемы, что и у других. У завуча по языку и литературе не может быть каких-то особых проблем.
– Вот именно, – сказал Джозеф. – В том-то и дело. Все беды начинаются в тот момент, когда мы связываем свою жизнь с другим человеком.
– Но мы по факту своего рождения уже связаны с другими людьми.
Он кивнул:
– Вот и я о том же.
У него оказался более цепкий ум. То есть она думала, что в силу их разницы в возрасте ей сойдет с рук некоторая заторможенность, но этого не случилось. Вероятно, она могла бы лучше ответить на вопросы викторины по Джейн Остин, но на этом и все.
– У вас в семье тоже некий хаос?
Джозеф понял, что настало время предложить что-нибудь ей в обмен – своих беспутных двоюродных и отщепенца-дядьку, но полоскать грязное белье самых близких, чтобы только успокоить Люси, не хотелось.
– В любой семье бывает хаос.
Он допил пиво.
– Я, наверное, пойду.
Из него будто выпустили воздух. Он себе напридумывал, как останется на ночь, а утром выскользнет из дома, пока не проснулись дети; схема, сама по себе довольно сложная, была дополнительно отточена за время просмотра футбольного матча вместе с Элом и Диланом до появления их отца. Но все фантазии разбились о события того вечера. Если ему когда-нибудь засветит переспать с Люси, он вначале разработает серьезный план, предусматривающий самые разные ходы и ответы. Он не был великим шахматистом, да и не видел в этой игре никакой сексуальной подоплеки. А эти раздумья и вовсе сломали ему весь кайф.
– Уже? Ну хорошо.
Неужели она тоже заскучала? Если да, то ей было так же далеко, как и ему, до интимной искры. А взаимная скука – это вовсе не признак взаимного притяжения.
3
Когда субботним утром Джозеф пришел на работу, Кэсси стояла на тротуаре, вперившись в витрину.
– В чем дело?
– Как это понимать? – спросила она.
– Что?
Она кивком указала на плакат. Таких вещей Джозеф просто не замечал. Надоело уже. Черными буквами: «23 ИЮНЯ ГОЛОСУЕМ ЗА ВЫХОД» на фоне «Юнион Джека» – и ничего более.
– А, это, – сказал Джозеф. – Надо понимать, он агитирует двадцать третьего июня голосовать за выход.
– Покупателям это не понравится.
– Покупателям плевать.
– Здесь, на районе? Скажешь тоже.
– Неужели кого-то интересует хренов Евросоюз?
До той минуты Джозеф вообще об этом не задумывался. Стоял апрель, до референдума оставалось больше двух месяцев. Вполне возможно, что сам он по примеру отца проголосует за выход, но как ни крути – на его жизнь это не повлияет. Мясо, качалки, футбол, подростки никуда не денутся.
– Если б мои предки такое увидели, ноги бы их тут не было, – сказала Кэсси. – Найджела Фараджа и Бориса Джонсона они на дух не переносят.