– Больше семей, которые…
– Похожи на них самих?
Тед взглянул на нее с благодарностью.
– Думаю, да. На самом деле в школе «Блубелл» учится много девочек из Азии. Из Китая, из Индии. Значит, решающую роль играет не…
– Я понимаю. Все нормально.
– А ваши мальчики в какой школе учатся?
– Имени Фрэнсиса Бекона.
– Наслышан – о ней прекрасные отзывы.
Похоже, он испытал облегчение, как будто учеба ее сыновей в полупрестижной школе служила доказательством политической вменяемости их матери.
– А почему… Ну… почему вы?..
– Почему я осталась одна? Разве Наташа вас не просветила?
– Очень поверхностно.
– Ну, заголовки раскрывают всю историю.
– Как он теперь живет?
– Нормально. Завязал. Прошел реабилитацию, курс психотерапии… Сделал все, что должен был сделать много лет назад.
– И возвращаться не хочет?
– Еще как хочет. И не видит препятствий.
– А что мешает?
– Я его ненавижу.
– Быть может, со временем это пройдет.
– Вряд ли.
По ее мнению, окружающие считали, что прощение где-то рядом, вот тут, на соседнем столике, а ей достаточно только встать и открутить краник, да вот упрямство и обидчивость не дают. Она злилась, да, но никакого краника не существовало. Пол растранжирил все их деньги. Пол испоганил слишком много дней рождения. Пол не раз обзывал ее мразью и сучкой. Пол избивал водителей службы доставки и приводил наркодилеров с товаром в дом, где росли его сыновья. Она больше знать его не хотела и могла надеяться лишь на то, что по прошествии длительного времени ярость утихнет. Но утихающая ярость – это совсем не то же самое, что любовь. Возможно, личность Теда могла бы привлечь тех женщин, которые прошли через аналогичные испытания, но ей не требовался добряк. Ей требовались интеллектуальные стимулы и сексуальное воодушевление, а без этого ей не требовался никто.
– Наташа рассказывала, вы большая любительница чтения, – сказал Тед, который явно не хотел дальнейших разговоров о ненависти.
– Пожалуй. Да.
– Я хотел подтянуться, но врать не буду – это не мое.
Люси могла только гадать, в чем заключалось подтягивание. Он изучал выдержки из книг в «Санди таймс»? Осилил единственное произведение или перечитал все новинки последних пяти лет?
– Ничего страшного.
– Мне интереснее посмотреть добротный сериал по «Нетфликсу».
Люси тоже любила смотреть добротные сериалы по «Нетфликсу». Окончание вечера прошло непринужденно. Люси понимала, что уже немолода. Считай, полжизни за плечами. Но на самом-то деле она моложе своих лет?
2
До конца матча оставалось семь минут; при счете ноль-ноль Лукас выполнил широкий замах не той ногой, не попал по мячу и прямо в центре поля, под носом у судьи нанес сильнейший удар в живот крайнему нападающему команды противников. Тот мальчонка упал: не потому, что добивался штрафного, а потому, что у него прервалось дыхание и, возможно, отказала пара внутренних органов. Джозеф с теплотой относился к Лукасу. Футболист из него аховый, да и умом не вышел, но Джозеф тренировал его уже три года, и пацан не пропустил ни одной тренировки и ни одной игры. И вообще добрый парнишка, вот только отец у него недобрый, если не сказать чокнутый, однако, как и сын, является на каждую игру. Родительская гордость зачастую его ослепляла, и на судью, назначившего одиннадцатиметровый, посыпался град оскорблений, который, впрочем, не поразил Джозефа – он слышал такое не раз и не два.
– Охерел, что ли, судья?
Выкрик был таким громогласным, что арбитр, находившийся метрах в сорока пяти, обернулся и посмотрел на него в упор.
– Полегче, Джон, – сказал Джозеф.
– Не, ну ты видел?
– Видел. Бесспорное нарушение.
Нападающий команды соперников все еще лежал на поле; вокруг него хлопотал тренер.
– Никто его пальцем не тронул.
– После удара он не шевелится.
– Да сейчас оклемается, вот увидишь.
– Вам даже стоять тут не положено, между прочим.
Джозеф был прав. У боковой линии могли находиться только тренеры и запасные, а родителям полагалось оставаться за воротами. Но к Джону эти правила не относились. Лукас был третьим из его сыновей, игравших в детском составе клуба «Тернпайк-лейн», так что отец появился на этом стадионе раньше всяких правил.