Наконец ораторы закруглились и уступили место худому юноше с нервным лицом. Он со второй попытки залез на помост, встал в позу фонарного столба и, прокашлявшись, представился начинающим поэтом, которого отметила своим сиятельным влиянием семья д'Алиэнов. Раздались жиденькие аплодисменты, потонувшие в звоне бокалов (еду нам еще не доставили, но вино – именно вино, я проверял! – принесли). А поэт тем временем прокашлялся еще раз и начал громко декламировать:
Я хотел стать прекрасным и бледным вампиром,
Что и кровь так изящно цедит из бокала.
Я хотел быть хозяином, властвовать миром,
Только жадность моя же меня доконала.
Я поверил в красивые, мрачные сказки
И в кафе сатанистов за грош продал душу.
И с девицей заезжей, что строила глазки,
Чуть шатаясь, ушел. За окном ныла стужа.
А в ближайшем проулке, открыв рот для страсти,
Мне она показала длиннющие зубы.
Захотел я, наивный, сбежать от напасти,
Но сомкнулись на шее лиловые губы.
После было как в старом кино от Хичкока —
Я очнулся, не помня себя, без одежды.
А на шее две дырки – пустяк, не морока,
Я тогда о тепле лишь был полон надежды.
Меня в домик ближайший пустили и дали
Для сугрева портвейна дрянного напиться.
Да и сами хозяева вместе заклали,
Мне подставив румяные, пьяные лица.
Зря. Я помню ужасную радость
И как зубы впивались в их дряблые шеи.
В глотку лилась хмелящая, сладкая гадость,
Для меня два их тела – жуки скарабеи.
Это было не раз. Уж сгнили мои зубы,
И напрасно я когти свои мажу лаком.
Жизнь моя превратилась в свинцовые трубы,
Я хотел быть вампиром, а стал вурдалаком...
На последних словах зал взорвался. Одна половина, где сидел я, дружно поднялась и начала бешено аплодировать. Другая же тоже поднялась, но вместо аплодисментов разразилась свистом и гневными выкриками.
– С огнем играет поэт, – осуждающе покачала головой Офель.
– А что такое? – не понял я.
– Вампиры, вурдалаки, упыри – это не синонимы, – объяснила Офель. – Это названия разных каст. Мы – вампиры – высшая каста. Мы можем довольно долгое время обходиться без свежей крови, а свои жертвы убиваем изящно и безболезненно. Вурдалаки же – настоящие мясники! Вы ведь наверняка видели жертву этого низшего вампира – тело изуродовано, органы выедены, а крови вокруг, как на бойне. Упыри, правда, еще хуже, но они хотя бы не претендуют на «высшесть», а вурдалаки имеют даже своего представителя в Госдуме! Амбиций у них...
– Ясно.
А страсти вокруг разгорались не на шутку. Несколько вурдалаков (только сейчас я заметил, насколько они действительно отличаются от вампиров: низкорослые, широкоплечие, с длинными свисающими руками и лицами, обезображенными язвами и трупными пятнами) начали пробиваться к помосту, угрюмо сверля поэта взглядами, но и с «нашей» стороны им навстречу подались несколько решительных парней во фраках. В воздухе явно запахло дракой.
Однако все обошлось миром. В самый острый момент, когда вампиры и вурдалаки уже почти сошлись стенка на стенку, полыхнуло зеленым, и между группками противников появился... Мордред! Черные, начищенные до блеска доспехи, огромный двуручник в руках и надменное выражение на лице породистого аристократа – сколько лет, сколько зим!
– Служба безопасности, господа, – ровным голосом произнес черный рыцарь, а из-за его плеча выступили двое мрачных мордоворотов в костюмах, но с палицами в руках. – Попрошу вас занять свои места во избежание дальнейших эксцессов.
Кровососы переглянулись, злобно сверкнув глазами, но послушно развернулись и побрели обратно. Похоже, уважают здесь черного рыцаря! А вот, кстати, он и меня заметил – то-то глаза круглые стали, и челюсть отвисла...
– Сэр Антоний! – воскликнул он, подходя к нашему столу. – Вот уж не ждал вас здесь увидеть! Так вы теперь... хм... как бы это помягче выразиться...
– Не утруждайся, – улыбнулся я, поднимаясь навстречу. – Я нечисть, но несколько другого плана. Я – Белый Оборотень...
Пробуждение было безрадостным. Такое ощущение, что меня засунули в бетономешалку, хорошенько там покрутили, а потом выкинули. А голова, наверное, и вовсе побывала под гидравлическим прессом...
– О, сэр Антоний! – раздался рядом хриплый скрипящий голос. – Доброе утро.
– Да пошел ты, – вяло огрызнулся я, с трудом переворачиваясь на бок. – Боже, Мордред! Что же вчера было?
Я валялся на огромной, как аэродром, кровати, одетый, закутанный, словно в кокон, в одеяло. На самом краешке, свесив буйну головушку, сидел рыцарь и печально глядел на меня мутными, косящими в совершенно немыслимых направлениях глазами.
– А ты что, не помнишь ничего?
Я отрицательно помотал головой. Мордред вздохнул:
– Ну, началось с того, что мы встретились, поздоровались, а потом ты огорошил меня своим Белым Оборотнем.
– Угу...
– Я обалдел и потерял дар речи, а ты тут же начал допытывать, не я ли пытался убить маркизаде Фроста. Я дал честное рыцарское, что не я.
– Угу!
– А потом ты предложил за это выпить.
– Ага...
– Мы выпили вина. Бутылки три.
– Ого!
– Потом еще восемь...
– ???
– Правда, уже не одни.
– Эге!
– К нам подсели оборотень, два черта и четыре демона, и мы начали квасить уже с ними.
– М-дя-а...
– А потом ты полез на сцену доказывать «всем этим подлым нехристям», что надо срочно идти бить морду Черному Волкодлаку или хотя бы не идти воевать Синзал. И меня за собой потащил!
– Н-да.
– Ты сказал очень красивую и эффектную речь – вампиры поддержали.
– Ура!
– Но вурдалаки обиделись и пошли тебя убивать...
– !!!
– ... за то, что ты обозвал их «грязными извергами с садистскими наклонностями недоразвитых маньяков-некрофилов». Но нас отбили наши бывшие собутыльники.
– Вот!
– Затем ты начал всех учить петь песню. Красивую, но названия я уже не помню. Хотя и подпевал.
– Так...
– Далее ты потребовал принести водку и устроить танцы – кто-то поддержал, хотя водки так и не принесли (кстати, что это такое?). Зато принесли еще вина. Пришел оркестр.
– Вот как.
– А тебя попытались под шумок увести ребята из службы охраны. Моей службы охраны!
– Н-дэ?
– Но я за тебя заступился...
– О!
– Не надо меня обнимать! Потом я сам смутно что помню. Хотя нет! Через часок тобой решила воспользоваться парочка демонесс, которым восхотелось экстремальной любви с Белым Оборотнем!
– Они хватали тебя за... э-э... в общем, обхватывали тебя со всех сторон и тащили в подсобное помещение.
– Ик... А я?!!
– Орал, что ты не стереотип, не хочешь ложиться на кого ближе и вообще предан одной высокой и чистой любви.
– Фу-ф...
– В конце концов тебя положили под столом, где ты и уснул. Дальше – вообще ничего не помню.
Ё-моё... Ну это надо? Так нажраться... И главное, так и непонятно – добился я чего-нибудь или все ограничилось массированной пьянкой? Хорошо хоть живой остался. Так и не посмела никакая сволочь куснуть под шумок...
В это время тихо приоткрылась входная дверь, и в щель просунулась голова Офели – взъерошенная, со слегка помятым лицом, но довольная.
– О, мальчики! А вас там все ищут.
– За-зач-чем? – Я почему-то начал заикаться. Внезапно представилось, что с меня будут взимать штраф за поломанную мебель и разбитую посуду.