— В этой игре нам нужно разбиться по командам. Выигрывает команда, которая первая достигнет финиша. Играют в паре, один объясняет, другой отгадывает. Это наше поле. Крутишь голографическую рулетку и она случайным образом выдает тебе число, после чего предоставляет карточку с заданием, которое ты должен объяснить второму участнику своей команды. Так же есть шесть категорий, тему которой ты можешь сообщить своему напарнику. Задания будут разными: объяснить словами, показать жестами, нарисовать, произнести слово наоборот, отвечать только да или нет.
— О, примерно понял, по ходу игры разберемся, — ответила я, — только как разобьемся на команды?
— Давай я с сестрой, а ты с Ромкой?
— Может, я с Ромой? — застенчиво предложила Марта, и её идея мне в корне не понравилась.
— Нет, мне больше нравится изначальный вариант. Вы все-таки брат с сестрой и лучше поймете друг друга…
— Так вот именно! Нам ни в коем случае нельзя играть вместе! — воскликнула девушка, и мне на помощь пришел жених.
— Я тоже думаю, что первоначальный вариант был рационален. Так, я первый кручу рулетку.
Вышло число четыре, и дальше передо мной возник темный экран, в то время как со стороны Романова было высвечено задание.
— Что?! Как я это должен показать?!
По удивленному голосу Ромы я поняла, что задание нам досталось весьма интересное. Впрочем, я его угадала! Зато как я смеялась над Ромкой, показывающим сатаниста, призывающего Дьявола через пентаграмму! Джон ухохатывался, а в глазах Марты проступило еще больше влюбленности. Рома, явно не ожидавший от нашего тандема такого понимания, воодушевился еще больше, расслабившись. Он частенько притягивал меня к себе, трепля за волосы. Один раз даже неосознанно обнял, рассмеявшись, но тут же смущенно отстранился. Я только надеялась, что данное движение прошло мимо внимания наших соперников. Теперь я видела только два выхода из данной ситуации: либо он себя начнет считать за гея, либо рассекретит.
И был еще один вопрос, который не давал мне покоя: почему я не попадаю с Джоном в такие же компрометирующие ситуации? Неужели между нужными людьми действительно существует некое притяжение? И в последнее я до безумия хотела верить.
Время летело незаметно. Три дня отдыха так же прошли. Преимущественно я их провела в одиночестве, так как у Джона появилась подружка (что ограничило мой выход в гостиную), а Ромка пропадал на тренировках. Как-то со мной состоялся серьезный разговор:
— Тигренок, — оседлав стулья оба моих соседа сели напротив меня, переглянувшись. — Мы хотели с тобой серьезно поговорить.
— Ты же… ну… вроде когда будет у тебя девушка, водить её можешь…
— Только предупреждая нас, хорошо? — закончил за Джона фразу жених, — и ночевать в гостиной на диване, как это делаем мы, хорошо? Не води девушек в комнату. Кровать парня — это неприкосновенная территория, не предназначенная для девушек на одну ночь.
И, надо признаться, эти слова все никак не выходили у меня из головы. Они прочно засели там, и каждую минуту я размышляла над ними. В течении почти двух недель я запомнила одну ночь, когда заснула раньше прихода Ромы. Это он там… с кем-то? В груди вспыхнула злость, причину которой я узнавать не желала. Но он же меня не предупредил! А, точно, мы же с ним были в серьезной ссоре, точнее, он просто меня игнорил.
Вопросы наших взаимоотношений записывались на аудиенцию с моим мозгом с завидной регулярностью и настойчивостью. Наконец, три дня прошли, и после обеденного перерыва я направилась «куратору» в третий корпус.
— Добрый день, Александр Николаевич!
— И снова здравствуй, — задумчиво ответил мужчина, и, наконец, соизволил посмотреть на меня. — Как рука?
— Неплохо. Уже не болит. Ваша мазь чудодейственна.
— Это замечательно. От физических нагрузок у тебя будет еще четыре дня выходных. Сегодня мы постараемся разобрать составляющие твоей способности.
Я присела на свободный стул, готовая к лекции, которая проводилась с помощью голограммы, изображающей меня. Голограмма рассыпалась множеством синих точек и создавалась заново в ту же секунду рядом.
— У меня есть две версии, но проверить одну из них у меня не получается, так как перемещаешься ты на маленькие расстояние, и сравнить две теории не удается. Первая теория это существование ноль-пространства. Все мы знаем о параллельной вселенной, но не знаем, как туда попасть. Что если твоя способность это ключ к этому? Ты «прокалываешь» ноль-пространство, проходишь там некоторое расстояние, которое в нашем измерении в тысячи раз больше, и оттуда же выходишь в нужную тебе координату, вновь «прокалывая» пространство. Что скажешь по этому поводу?
— Если честно, — задумчиво ответила я, — то я не помню, чтобы я что-то проходила. Я просто расщепляюсь в одном месте и появляюсь в другом.
— На этот счет есть еще одна простая теория. Это теория транспортного луча. То есть ты способна полностью сканировать своё тело вплоть до положения атомов и переносить их из одной точки в другую. Только здесь создается вопрос, как ты определяешь конечную точку прибытия.
— Это происходит непроизвольно.
— Я понял, — вздохнул Симонов, — к сожалению, ты еще не умеешь перемещаться по своему желанию, не то что в определенную точку пространства.
— А почему я сейчас даже спонтанно не перемещаюсь? Ведь раньше у меня хотя бы это получилось.
— Думаю, это связано с изменением в твоем организме, когда ты пила гормональные, — пояснил мне ученый, задумчиво смотря на голограмму. — Подожди-ка… Точно, стресс организма! Нам нужно вызвать какие-то изменения, что там может изменения? Цикл! Когда у тебя начинаются менструальные дни?
Я смутилась, прикидывая в голове числа, и поняла, что это должно быть чрез два дня. Эту дату я и назвала Симонову.
— Отлично! Тогда мы и попробуем переносить тебя, только уже осознанно. А на сегодня свободна, — ответил Симонов, после чего обернулся ко мне, — то есть свободен.
Я, усмехнувшись, покинула третий корпус.
Глава 13
Со следующего дня Ромка сдержал своё обещание, решив сделать из моей фигуры хоть какое-то подобие мужской, поэтому с шести утра всё-таки повел на стадион. Физрук лишь кивнул Романову, но ни слова не сказал мне, видимо, помнил о моем здоровье. Бежала я вместе со всеми, после чего делала все движения, кроме тех, где была необходима здоровая рука.
— Кажется, ты решил от меня избавиться, — прохрипела я, когда мы возвращались обратно в общежитие, причем мои соседи были по обе стороны от меня. Такое случилось первый раз. — Я же болезненный!
— Болезненный он… Давай на перегонки? — улыбнулся Рома, и я расширила от удивления глаза, а парни вместе рассмеялись над моей реакцией.
В общем, в нашей комнате поселилась благодатная атмосфера, нарушаемая только моим раздражением по поводу Марты. А появляться она стала все чаще и оставаться все настойчивее.
Другой стороной моей жизни были тренировки. Сначала тренер, который гонял нас нещадно, занялся моей индивидуальной подготовкой, поэтому я, стоя на доске на небольшой высоте в углу поля, пыталась наладить общение с видом транспорта. И, стоит отметить, я преуспела в этом деле. В течение двух дней я усиленно тренировалась, летала по полю и ловила мячи. Тренер лишь качал головой, недовольно смотря на капитана.
Наконец, после пары я направилась к куратору. Весь день тянул низ живота, и я вообще чувствовала себя отвратительно, внутри меня скапливалась апатия поровну с глухим раздражением. Раздражением на мать-природу, которая наградила женщин критическими днями!
— Заходи, — кивнул мне Симонов, и я прошла внутрь, сев в кресло.
Сидеть хотелось постоянно. Обезболивающие пить врач мне запретил, и от этого хотелось лезть на стенку.
— Вставай, — приказал мне мужчина, но я так устала, что не сдвинулась с места.
— Я не могу. Это была плохая идея.
— Плохая идея? Я сказал, чтобы ты встала и отправилась в изоляционный куб, — жестко повторил Александр Николаевич, и я еще больше раздражилась.