— Думаю, надо этот цветок убрать, — заметил мужчина, осторожно помогая мне встать на ноги.
Мы внезапно оказались близко — намного ближе, чем я рассчитывала. Лицом к лицу, и я могла видеть, как чёрный взгляд скользит по моим щекам, носу, подбородку… Льюис выглядел задумчивым, уголки его губ приподнялись, обозначая улыбку. Воодушевлённое выражение лица и этот тёмный взгляд очень ему шли.
— Это кактус, — пробормотала я, окончательно смущённая.
— Как скажете.
Руки у него были горячими. Я чувствовала их, словно ладони Льюиса лежали у меня на голой коже. Приятно — словами не описать. Я уже и забыла, каково это, когда тебя обнимают… пускай объятия у нас с Льюисом были довольно условные.
С явным сожалением он меня отпустил. С тем же тщательно скрытым разочарованием я сделала шаг назад, боковым зрением отслеживая положение кактуса. Вот он, мой новый враг номер один.
Льюис кашлянул и наклонился, чтобы поднять свою трость — её он выронил, когда ловил меня.
— Говорите, Бадди вам передал насчёт обеда?
Я не знала, куда деть руки, так что решила скрестить их под грудью.
— Сказал, что мы не будем есть вместе.
— А причину упоминал?
— Нет? Забыл, наверное…
Мужчина кивнул и нахмурился. Перебросил трость из руки в руку и тяжело вздохнул.
— Забыл, да… как всегда.
— А что не так с его памятью? — решила уточнить я, раз уже подвернулась возможность.
Не знаю, как там будет в будущем, но сейчас выходило, что с Бадди я провожу кучу времени в этом замке. Да и попала я сюда из-за пса-робота, если так подумать. Если бы не моя любовь к попавшим в беду и к животным, то чёрта с два меня бы вытащили из дома! А тут и к непонятной собаке подошла, и указания диспетчера старалась выполнить по максимуму.
Льюис улыбнулся, словно радуясь моей догадливости и прозорливости.
— Вы заметили, да?
— Сложно не заметить, если он путается в датах и постоянно вспоминает, что что-то забыл, — я пожала плечами. — То он говорит, что был создан пятьдесят лет назад, то потом резко меняет мнение и считает, что появился всего три года назад. С Уборщиками тоже та ещё ситуация. Он сказал, что забыл про их перепрограммирование!
Хотя мне в общем слабо верилось, что эти летающие чёрные тени — тоже роботы. Скорее уж они были похожи на призраков мщения.
— В самом деле?..
Я агрессивно кивнула, хотела было продолжить возмущаться, но потом увидела ласковый, — какого чёрта? — взгляд Льюиса и почему-то сразу замолчала, растерянно хлопая ресницами. Мужчина прикрыл веки, склонил голову и снова сел на подоконник.
— Бадди, в целом, не врал насчёт момента, когда он был создан. Три года — срок службы его нынешнего тела.
— А пятьдесят лет — программа? — предположила я.
— Не совсем. Видите ли, Оливия… как один из первых изменённых людей, я обречён на долгую жизнь. Скорее всего, Бадди вам уже рассказал об этом.
Дождавшись моего кивка, Льюис продолжил:
— Я не мог привязываться к людям, если честно, потому что долгое время скорбел… не мог отойти от смерти своих любимых родственников. Особенно сестры. И поэтому стал заводить собак.
— Они же живут меньше, — не поняла я этого выверта логики.
Льюис развёл руками, ничего не объясняя. Ну ясно.
Мне вспомнилась комната с игрушками и ошейниками. Неужели это всё…
— Это действительно так, — сказал Льюис, невольно подтверждая мои мысли. — Псы живут меньше, а привязываешься ты к ним порой больше, чем к людям вокруг. Так что я начал искать возможность сохранить своих четвероногих друзей… не знаю, о чём вы подумали, Оливия, но, честное слово, никаких зомби или им подобного. Я всё-таки с технологиями работаю.
— И что это должно значить?.. где-то здесь есть армия псов-роботов?
Льюис усмехнулся и покачал головой.
— Нет, всё намного проще. Запоминая и записывая привычки своих питомцев, я потом вносил их в код, по которому теперь живёт Бадди. После, когда я смог оцифровывать сознание своих четвероногих друзей, стало легче… к сожалению, вместе с обезличенными привычками и предпочтениями получается, что сохраняются воспоминания. Которые затем наслаиваются друг на друга и мешают памяти фиксировать что-то новое. Отсюда и проблемы с запоминанием.
Я посмотрела на Льюиса, впервые чувствуя что-то, отдалённо напоминающее тревогу.
Сейчас этот мужчина впервые показался мне… опасным.
Глава 11. Запрещённые исследования
Не знаю, какое у меня было выражение лица после откровений насчёт Бадди, но улыбка у Льюиса стала чуть извиняющейся.
— Напугал, да? — спросил мужчина, склонив голову и посмотрев на меня исподлобья.
— Нет, — соврала я.
Было видно, что мой ответ Льюиса ничуть не убедил, а в чём-то даже расстроил. Я прикусила губу и отвернулась, неловко обнимая себя.
— Да, — всё-таки сказала я парой секунд позже. — Это жутко.
Льюис кивнул и задумчиво крутанул трость в своих руках. Навершие мягко светилось призрачным голубым светом, за спиной мужчины разгорался нежно-розовый рассвет. Косые тени на лице Льюиса делали облик мужчины зловещим и неприятным.
— Со временем многие моральные установки не то чтобы теряются… тускнеют. Понимаете, Оливия?
Я не понимала, но на всякий случай кивнула. Мне было сложно представить, каково это — жить так долго, чтобы успеть сменить больше двадцати собак. Пережить всех своих родственников, знакомых, друзей, друзей знакомых и родственников… и остаться совсем одному в огромном замке, полном роботов и пыли.
— Одиночество — спутник для долгоживущих, — снова улыбнулся Льюис, посмотрев на меня.
Это была цитата из настолько знаменитого фильма про магию и путешествия, что даже я её знала. Правда, Льюис фразу переделал.
— Правильно будет «Одиночество — спутник бессмертного», — заметила я.
Мужчина пожал плечами.
— Я не знаю, бессмертен ли я. Как-то пока не доводилось проверять — и я этому рад, если честно. Большинство полученных мною ран во время боёв достаточно стянуть, чтобы регенерация начала работать. Она у меня повышенная, как и у тебя. У вас, то есть.
Он кивнул на мою руку. Я подняла ладонь и посмотрела на палец, недавно пострадавший от ножа. Пореза уже практически не было, хотя лезвие глубоко рассекло мясо. Так, небольшая царапинка… главное её сейчас не расковырять, а то я от нервов могу.
У меня действительно всегда всё быстро затягивалось. Не мгновенно, а именно быстро; из-за этого ускоренную регенерацию тканей нельзя было отнести к проявлению сверхсил. Вот у того же Анхелла любая рана зарастает буквально на глазах. Однажды Сверхчеловек едва не погиб из-за бреющей раны живота, однако уже спустя час после этой атаки вновь летал и сражался, словно ничего и не было. От страшного повреждения остался только рваный костюм и большое пятно крови на белой ткани.
— Есть такой термин, как «условное бессмертие», — продолжал Льюис. — Возможно, это мой случай.
— Это что значит?
— Условное бессмертие не гарантирует неуязвимости. Но ты не умрёшь, к примеру, от старости и от болезни… к счастью, в моём случае вместе с условным бессмертием мой организм не изнашивается. Было бы грустно оказаться вечным стариком, вы не находите?
— Не «грустно», а «ужасно», — передёрнулась я.
Льюис усмехнулся и встал с подоконника.
— Верно. Так что я в какой-то степени счастливчик, раз до сих пор не знаю старческих болячек. И всё-таки предпочитаю называть себя долгоживущим, а не бессмертным. Смена понятия сразу сбивает изрядную долю пафоса.
Я тоже поднялась и неловко отряхнула свои новые джинсы. Мне хотелось о стольком спросить Льюиса, кто бы знал! История его жизни раскрывалась передо мной, но с каждым новым освещённым пятном возникало только больше вопросов; из романтизированной благодаря женским форумам фигуры вечного врага Сверхчеловека Льюис вдруг становился более живым, но при этом менее понятным для меня мужчиной.