Молодежь к нему льнула. Позднышев обладал неистощимым запасом добродушия и веселья и был очень талантлив, а молодежь всегда тянется ко всему талантливому.
Тем временем на ГЭС шло расследование аварии генератора. Позднышев не состоял в комиссии, но не мог не заинтересоваться делом, тем более что обследовавшие так и не могли сказать последнего слова: генератор разбит, а в документации никакой ошибки нет. Сошлись только на одном: инженер Воронова вела монтаж генератора правильно. Катя вздохнула с облегчением, но на душе у нее - и не только у нее - остался неприятный осадок. Кто же всё-таки виноват в аварии?
Козюкин - тот лишь снисходительно улыбался:
- Заседали, заседали… Чаи гоняли, бумагу портили и нервы себе и другим, а результатов нет?
Встретив Воронову, Козюкин еще издали протянул ей обе руки:
- Здравствуйте, племя младое, - раздавался сверху его баритон: он был выше Кати чуть не на две головы. - Вас-то, во всяком случае, можно поздравить, и… простите мне, Христа ради, мои мыслишки, что это вы напартачили. Каюсь, каюсь, Екатерина Павловна.
Катя освободила свою руку из его двух: рукопожатие оказалось чересчур долгим.
- Вы так убедительно говорили тогда, на летучке, - ответила она, - что я даже сама готова была поверить…
- И плакали, Екатерина Павловна, знаю… Ну, виноват, виноват, еще раз простите… Вы куда? К себе? - Он собирался взять ее под руку.
- Нет, в цех.
- A-а, ну, нам не по пути. Кланяюсь, Екатерина Павловна.
По дороге в цех Катя снова заглянула к Позднышеву: взять сделанные в синьке чертежи. Позднышев обрадовался ее приходу:
- Ну что, Катюша, у вас сегодня гора с плеч свалилась?
- Всё равно с завода пятно не смыто. Всё равно, быть может, кто-то из нас виноват.
Дверь тихонько отворилась. Вошел главный бухгалтер Войшвилов, седеющий, чуть сутулый старик. Он спросил насчет какой-то накладной, потом, взглянув на оживленное лицо Кати, с улыбкой спросил:
- Радуетесь?
Катя смутилась. Позднышев сунул трубку в карман и вышел в коридор, сказав Кате:
- Я в цех, скоро вернусь.
Бухгалтера он пропустил вперед. В коридоре старик обернулся к Позднышеву:
- Что, довольна дивчина?
- А как же ей не быть довольной?
Бухгалтер потер переносицу:
- Да, комиссии проверяли тщательно. Ошибки быть не может.
Позднышев замедлил шаг, громко хрустнул пальцами:
- Я, по правде, недоволен расследованием. Слишком поверхностно всё-таки.
Старик тревожно заглянул Позднышеву в лицо. Инженер продолжал:
- Конечно, поверхностно. Как-никак, этот генератор - вещь новая, сложная. Тем более, скоро на крупнейшие стройки будем работать. Вдруг чего-нибудь недоучли, не научились. Расчеты надо посмотреть. Хоть Козюкин и большой авторитет, но…
При упоминании имени Козюкина лицо бухгалтера внезапно побелело. Но Позднышев не искал глазами собеседника. Он смотрел на свои похрустывающие пальцы, погруженный в размышления.
- Вы не видели Козюкина? Где он? Хочу сам разобраться, что к чему… Да я, собственно-то говоря, уже начал.
Бухгалтер вдруг заспешил:
- Мне - в отдел. До свидания, Никита Кузьмич.
Семенящими, частыми шажками он пошел по коридору, поглаживая на ходу седой «ежик».
В цехе Позднышев был недолго, около часа, и когда вернулся, Катя сказала ему, что его спрашивали по телефону. Кто? Она не знает. Позднышев пожал плечами и сел за чертежный стол.
- Глядите, Катюша, товарищи, подите сюда! Прессы мы будем устанавливать так, чтобы…
Его оборвал телефонный звонок. Еще продолжая объяснять, как будут установлены прессы, Позднышев снял трубку и кивнул инженерам, - обождите.
- Да? Да, я… Кто? Василий? Не может быть!
Он ругнулся, что плохо слышно: «Что это у тебя телефон позапрошлого века?» - спрашивал, как Василий очутился в городе и когда они встретятся.
- Сегодня?.. Хорошо. Где?.. - Тот что-то говорил, и Позднышев кивал - Да, знаю, знаю… Через час?.. Ладно, отдохну сегодня. - Он положил трубку и, улыбаясь, обернулся к инженерам:
- Друг звонил, - тоже электрик, уралец, замечательный человек. Ну, я поехал веселиться. Чтоб вы сегодня на заводе не торчали! Суббота, надо отдыхать и веселиться.
Но Катя ушла поздно. Она поднялась в конструкторское бюро, прошла к «рабочему месту», как любила она называть свой столик, и по пути закрыла дверцы шкафа. «Почему он открыт?» - на секунду удивилась она и тотчас забыла об этом, зажигая лампу.