— Это в честь твоих цветочков, — засмеялась Маша. — Теперь ты доволен?
Но Лён промолчал. Он уже понял, что вёл себя совсем глупо. Маша взяла кусок голубого полотна и пошла поздравлять Катю с днём рождения.
— Вот тебе на платье, — сказала она. — Это полотно не мнётся и не садится. Теперь у голубоглазого мальчика нет больше никаких недостатков.
— Спасибо! — обрадовалась Катя и сейчас же принялась шить.
2-4-Д
— Какая я красивая! — хвалилась Лебеда. — У меня такие зелёные листья.
— А я-то! — ответил Вьюнок. — Знаешь, какие у меня будут цветы? Настоящие колокольчики, да не простые, синие, а розовые. — И Вьюнок быстро обкрутился вокруг Лебеды.
— Ай-ай! Перестань! Ты меня задушишь! — крикнула Лебеда. Но Вьюнок только смеялся.
— Не ссорьтесь! — сказала спокойная Гречишка. — Мы все красивые, потому что у нас широкие листья. Как глупо, что нас называют сорняками. А зачем тут эта тощая мелочь?
И Гречишка презрительно посмотрела на слабенькие, бледные ростки пшеницы.
Пшенице было очень трудно. Сорняки выпивали всю воду, которую давали дожди, съедали всю пищу, заботливо положенную в землю людьми. Широкие листья бездельников закрывали солнце, а толстые, длинные корни теснили ещё неокрепшие корешки бедных маленьких посточков.
— Но ведь я полезная, — робко сказала Пшеница, — из моих зёрен можно сделать муку и испечь хлеб…
— Ха-ха-ха! — засмеялись все сорняки. — У тебя не будет никаких зёрен. Мы задушим тебя раньше, чем ты вырастешь! Лебеда даёт двести тысяч семян в год. А ты сколько?
Пшеница тихо заплакала. Она и сама знала, что не сможет справиться с врагами. Видно, не придётся ей стать большой и развернуть золотые колосья на радость людям…
А на меже около поля, под большой придорожной берёзой, сидела Таня и всё слышала. Маленькие дети иногда понимают язык, на котором говорят растения, но потом они его забывают.
— Ах вы, противные забияки! — крикнула она сорнякам. — Вот подождите, мы выполем вас!
Сорняки так и покатились со смеху:
— Глупая девчонка, что вы можете сделать? Видишь, сколько нас? У вас и людей не хватит. Нет уж, это поле будет наше!
— Помоги мне, Таня, помоги! — сквозь слёзы прошептала Пшеница.
Таня шла домой и всё думала: как быть? Ей представлялось, как корчатся, шипят злые сорняки, как бессильно поникают они к земле, а пшеница растёт всё выше и выше, наливаются и покачиваются на ветру её золотые головки… Таня так задумалась, что чуть не попала под машину. Завизжали тормоза, выскочил сердитый дяденька и крепко потряс Таню за плечи.
— Ты чего зеваешь? Жизнь надоела?
— Пшеницу жалко… — всхлипнула Таня.
Дяденька удивился, посмотрел на Таню, потом на поле и нахмурился.
— Н-да. сказал он.
— Можно этому помочь? — спросила Таня.
— Можно-то можно. Есть такое средство, что сорнякам будет смерть, а пшенице ничего.
— Почему?
— А потому, что у пшеницы листики намазаны вроде как воском, с них весь яд скатится. Только мне сейчас некогда. Есть у тебя бумага?
— Нет у меня бумаги.
— Так вот, нужны гербициды избирательного действия.
Таня нахмурилась. И отчего взрослые так любят говорить непонятно? Дяденька засмеялся.
— Да, это не по тебе. Ну, тогда запомни так: 2-4-Д. Скажи председателю колхоза, пусть срочно едет к лётчикам. Будь здорова!
И машина уехала, обдав Таню пылью. Таня чихнула, пошла и всю дорогу повторяла волшебные слова: «два-четыре-де, два-четыре-де, два-четыре-де». И ничего не понимала. Она-то не понимала, а председатель, наверно, понял, потому что очень обрадовался и уехал в город.
Прошло несколько дней. Таня каждый день ходила в поле. Сорняки всё росли, толстели и хвастались, а пшеницу уже не видно было за их широкими листьями.
— Эй, девчонка, — кричала Тане Лебеда, что же ты нас не полешь?!
— Руки коротки! — смеялся Вьюнок. — Где ей с нами справиться!
Однажды в небе показался самолёт. Он спускался всё ниже и ниже.
Таня спряталась за свою любимую берёзу и увидела, как из самолёта пошёл дождь — прямо на поле. Потом самолёт покружился несколько раз и улетел.
И вдруг зашипели, закорчились злые сорняки, совсем так, как представлялось когда-то Тане. Они бессильно поникли к земле, широкие зелёные листья съёжились, потемнели.
— Ох, ох! — стонали сорняки. — Конец наш пришёл! Ох, ох! — И над поникшими сорняками, ещё несмело, неуверенно, поднимались бледные стебельки пшеницы.
— Спасибо, Таня, спасибо! — шелестели они, — Теперь мы вырастем, заколосимся, принесём золотые зёрна, и твоя мама испечёт из свежей, душистой муки круглый, румяный хлеб…
А Таня бегом бежала домой и всю дорогу пела:
— Два-четыре-де! Два-четыре-де!
Умные молекулы
В кухне было жарко и душно. От кастрюли, которая кипела на плите, клубами поднимался пар, в корыте стояла шапка мыльной пены, а мама изо всех сил тёрла Славину рубашку.
— Скоро ты кончишь, мама? — спросил Слава. — Ведь ты обещала пойти со мной в зоопарк!
— Я и сама устала, — ответила мама и, ополоснув, руку под краном, утёрла вспотевшее лицо, — но что же делать, если ты так ужасно пачкаешь свои рубашки, что их никакое мыло не берёт!
— Так ведь я не виноват!
— Как сказать! Откуда, например, эти жирные пятна?
Слава сразу вспомнил пирожок, который купил в школьном буфете. Звонок на урок, как всегда, раздался слишком рано, идти в умывальную было некогда, и Слава быстро вытер руку рубашкой, потому что платок он, конечно, забыл дома. Но рассказывать об этом ему не захотелось. Таких вещей мама не понимала.
— Я не нарочно, — пробурчал он.
— И я не нарочно, — засмеялась мама. — Ты думаешь, мне приятно столько времени тереть? И рубашка портится, и руки! — и мама показала Славе опухшие, красные пальцы.
— Выходит, в зоопарк мы не пойдём?
— Выходит, так.
Слава надулся, ушёл из кухни и стал думать, как сделать, чтобы мама меньше времени тратила на стирку.
— Глупое мыло, — вздохнул он, — почему оно не может стирать как следует?
Вдруг на полке что-то завозилось, застучало — и прямо перед Славой хлопнулся на стол большой кусок мыла.
— Это ты — глупый мальчишка! — сердито сказало Мыло. — Да к тому же ешё и неблагодарный!
— Прости, пожалуйста, — испугался Слава, — я не знал, что ты умеешь говорить.
— Все вещи умеют говорить, когда хотят. Но дело вовсе не в этом. Почему ты бранишь мыло за то, в чём сам виноват?
— Так ведь мама сказала, что мыло мою рубашку не берёт!
— И не возьмёт, если ты будешь вытирать рубашкой жирные руки. А я делаю только то, что могу. В солёной воде я не мылюсь, в жёсткой — тоже. И жирные пятна мне отмывать очень трудно, приходится сильно тереть.
— Почему?
— Потому что я сам сделан из жирной кислоты! — сердито крикнул Кусок Мыла и прыгнул обратно на полку. — Фу, какая тут жара, — проворчал он оттуда, — пора уже положить меня в другое место. Я так высох, что начинаю трескаться!
К вечеру мама кончила стирку и ушла работать в ночную смену.
А Слава сделал уроки, выпил молока и решил посмотреть телевизор.
— Смотрите передачу «Химия в быту», — сказал диктор.
— Скука какая! — зевнул Слава и выключил телевизор.
Экран потемнел, только в самой середине осталось блестящее пятнышко. Оно всегда появлялось на секунду и быстро гасло. Но сегодня почему-то пятнышко становилось всё ярче, потом стало расти и превратилось в маленького старичка с большой белой бородой.