— Вы давно приехали? — спросил Эйден.
Только сейчас, когда он повернулся, я заметила усталые глаза, порожденные беспокойством морщины. Он явно плохо спал и в последнее время похудел.
— Вчера. — Я не знала, с чего начать. — Мне очень жаль, что Сесили исчезла. Должно быть, для вас это ужасно.
— Ужасно? — Собеседник вяло улыбнулся, оценивая слово. — Если хотите знать правду, Сьюзен, это даже близко не подходит к тому, что я чувствую. Ужасными стоит назвать подозрения полицейских, что я как-то замешан в этом деле. Еще ужасно то, что они приезжают сюда уже седьмой или восьмой раз, но так и не обнаружили, черт побери, никаких зацепок.
Голос Эйдена звучал как-то странно, как если бы у него болело горло.
— Я знаю старшего суперинтенданта Локка, — сказала я. — Это очень старательный человек.
— Вы думаете? Лично я сильно в этом сомневаюсь. Полагаю, что, если бы детектив Локк и его приятели были немного более старательными, Сесили сейчас была бы уже дома.
Я смотрела, как Эйден готовит чай. Он делал это при помощи коротких, нетерпеливых движений — так алкоголик мог бы наливать себе стакан скотча — и при этом все время говорил, даже повернувшись спиной ко мне:
— Я позвонил в полицию в восемь часов вечера того дня, когда жена исчезла. Это была среда. Сесили должна была вернуться к шести, чтобы помочь уложить Роксану, и я раз десять звонил ей на мобильный. Телефон не отвечал. Что-то стряслось, я это сразу понял, но прошел еще час, прежде чем явился хоть кто-то из полиции. Вроде как патрульные. Но и они не восприняли дело всерьез. Работнички еще те. Начали задавать дурацкие вопросы: «Между вами произошла ссора? Ваша жена находилась в депрессии?» И только когда два часа спустя на станции Вудбридж нашли собаку, полиция начала действовать. Там же обнаружилась и машина Сесили.
— «Рейнджровер»?
— Нет. Это мой автомобиль. Она ездит на «гольфе» модели «Эстейт».
Я отметила употребленный в настоящем времени глагол. Эйден не колеблется и считает жену живой.
— А что сказал вам Локк сегодня? — спросила я.
— Да ничего нового. И это в точности характеризует, насколько полиция продвинулась в этом деле. — Эйден открыл холодильник, достал пакет молока и с такой силой поставил его на разделочный стол, что тот чуть не смялся. — Вы не представляете, что это за канитель. Они затребовали все банковские реквизиты Сесили, ее медицинские данные, фотографии — среди них была и сделанная в день нашей свадьбы, опубликованная во всех газетах. Сто человек обыскивают окрестности реки Дебен. Пусто. Потом вдруг начинают появляться донесения. Пропавшую якобы видели в Лондоне. Она была в Норидже. Она появилась в Амстердаме. Хотя как Сесили ухитрилась туда попасть без загранпаспорта, который лежит у нас дома в комоде, ума не приложу.
Он налил молоко.
— Мне сказали, что первые семьдесят два часа после исчезновения самые важные. Свидетели, находившиеся неподалеку от места происшествия, до сих пор там и помнят подробности. Еще можно обнаружить улики. Вам известно, что восемьдесят процентов пропавших людей находят в радиусе сорока миль от места, где они живут?
— Я этого не знала.
— Локк мне сказал. Думал, что это должно меня приободрить. Но Сесили они не нашли, а прошло уже больше недели.
Эйден разлил чай, и мы сидели друг напротив друга, не прикасаясь к чашкам. Мне хотелось достать сигарету, но я догадывалась, что хозяин не курит. В доме не чувствовалось запаха дыма, да и зубы у него были слишком белые. Мне вновь вспомнились слова Андреаса: «Пропавшая женщина наверняка на его совести. В подобных случаях всегда виноват муж». Если это и впрямь так, то тогда или Эйден Макнейл величайший из всех известных мне актеров, или он действительно пребывает на грани нервного срыва. Я смотрела, как он сидит сгорбившись напротив меня. Это был человек, напрочь лишившийся покоя и буквально раздираемый переживаниями на части.
— Ваши тесть и теща считают, что исчезновение Сесили может быть как-то связано с книгой, которую она прочитала, — сказала я.
Эйден кивнул:
— «Аттикус Пюнд берется за дело». Да. Они говорили.
— Вы читали ее?
— Да. — Последовала долгая пауза. — Это я дал жене роман. Посоветовал его прочесть. — Он вдруг разозлился. — Если это правда и Сесили исчезла из-за него, значит это моя вина. Хотел бы я, чтобы она никогда не слышала об этой проклятой книжке.