— Дверь закрыта, а нам пора приступать к процедурам, — произнёс маньяк с плотоядной улыбкой, окидывая меня сальным взглядом. – Мне даже интересно, как ты изменилась с тех пор… Да и выносливости у тебя теперь добавится, раз ты маг. Можно будет долго с тобой играть, и ты не сломаешься.
Сглотнула, стараясь не показывать, как мне страшно, на негнущихся ногах сделала пару шагов и спросила:
— Куда идти? Здесь всё такое белое и, кажется, стерильным.
— С магией жить намного проще, — пожал плечами, оглядываясь, — нам подойдёт вон тот стол. Я помогу тебе на него лечь. Знаешь, это радует, что ты не впадаешь в истерику, — усмехнулся, — я даже восхищён.
— Не вижу смысла, — пожала плечами, — тем более не хочу доставлять тебе такого удовольствия.
— А вот злить меня не надо, — прошипел маньяк в ответ, почему-то по-другому даже мысленно называть его не получалось.
— Как бы то ни было, но ты всё равно причинишь мне боль, со злости может быстрее окончишь мои страдания, — произнесла, подходя к лабораторному столу. Провела по каменной поверхности рукой. Холодный и гладкий.
— Ложись, — услышала злобное, — или что-то не так?
— Матрасика нет? Или хотя бы простынки? Мало ли, кто до меня тут лежал, как-то не приятно и холодно, — ответила брезгливо, поджав губы.
— Потерпишь, тем более что жить тебе осталось не так и долго, — произнёс со смешком и подтолкнул меня в спину, укладывая на стол, — привязывать не буду, просто обездвижу. Обезболивать не стану, не заслужила.
Дальнейшее для меня смазалось в одну кромешную боль и муку. Невозможность пошевелиться и защитить себя. Порезанные руки и вены, из которых медленно вытекала кровь в подставленную для этого специальную склянку. И темнота, которая появилась уже за гранью, когда от слабости просто не осталось сил. Жизнь утекала, и только звук капель моей крови отдавался звоном в ушах, отсчитывая последние секунды.
Глава 32
Яркое настырное солнце лезло в глаза, и пение соловья ранним утром способно разбудить даже самую заядлую засоню. Вот и я не стала исключением. Сладко потягиваясь, открыла глаза и посмотрела в окно. Вздохнула, вспомнив печальные события, которые привели меня в дом в деревне. На душе появилась тревога, и даже раннее летнее утро не радовало своими красками. Странное чувство, что я что-то забыла, меня не покидало.
Поднявшись с кровати, распахнула окно и вдохнула полной грудью свежий воздух, но почему-то пахло гарью и чем-то приторно сладким, до тошноты. Отпрянула от окна и посмотрела на свои руки. С пальцев стекала кровь, тяжёлыми каплями. Пытаясь понять, откуда течёт кровь, поднесла кисти к лицу и тут почувствовала запах тлена. Испуганно оглянулась, не понимая, что происходит, за моей спиной полыхает огонь, яркий, жадный, но я не чувствую его жара. Горит, но не обжигает, только пахнет всё сильнее.
Посмотрела на окно и решила выпрыгнуть, пока ещё есть время, но вместо сада разверзлась огненная бездна, готовая поглотить. И вереница мыслей. Что я тут делаю? Что я забыла? Как спасаться? Вспомнить, мне надо вспомнить важное!
— Мари! – громкий оклик, и голос кажется знакомым, но зовут не меня, ведь я не Мари. Но тогда, кто Я?
И не могу вспомнить, как же меня зовут? Запах тлена всё сильнее, огонь всё ближе, вон уже и потолочные балки трещат, грозя упасть на голову и погрести под собой. Бессильно опускаюсь на пол и начинаю раскачиваться, глядя на свои истекающие кровью руки. Почему я опять в доме дедушки и бабушки? Я же умерла… Я умерла! Едва я это осознала, меня выбросило в реальность. Горела лаборатория, а обезумевший мучитель, с криками от которых закладывает уши, в тщетной попытке остановить огонь, тушил его всем, чем придётся, даже голыми руками.
Тело обездвижено, я только и могу, что водить глазами и наблюдать за всем происходящим, а ещё чувствовать запахи, что меня не особо радует. В помещении все сильнее пахнет горящим тухлым мясом, вызывая приступ рвоты. Захлебнуться содержимым собственного желудка нет никакого желания, а голову набок повернуть я не могу. Тело горит от боли, и я решаюсь сосредоточиться на ней, так я хотя бы чувствую, что ещё жива, надеясь, что на крик и запах хоть кто-то обратит внимание. Истово зову свою сову, цепляясь за нашу с ней связь, как за последний оплот, что поддерживает моё сознание, не позволяя скатиться в черноту.