“Это именно то, что я имел в виду, когда заключал сделку”. Соклей просиял. “Я рад, что ты считаешь, что я был прав”.
“Египет богат золотом. Там есть всевозможные драгоценные камни - я помню те прекрасные изумруды, которые твой кузен раздобыл пару лет назад. Но я никогда не слышал ни о каком тамошнем янтаре. Ювелиры должны обслюнявить тебя, как собаки, если ты выйдешь с куском мяса ”.
“Хорошенькая картинка”, - сказал Соклей, и Лисистрат рассмеялся. Соклей продолжил: “Мы получим остальное, когда я принесу Химилькону серебро. Он тоже говорил о поездке в Александрию с эмбер. Скажу, что я больше доверяю этому, услышав это от тебя ”.
“Я немного удивлен, что он вообще позволил тебе привезти домой янтарь”, - сказал его отец.
“Он сказал мне, что не стал бы этого делать для большинства людей, но для меня он делает исключение - и особенно для тебя”, - ответил Соклей. “Я принял это за типичную финикийскую лесть, но, возможно, я ошибался”.
“Что ж, я польщен тем, что Химилкон доверяет нам двоим до сих пор”, - сказал Лисистратос. “Мы уже некоторое время ведем с ним дела, и он знает, что на нас можно положиться. На него тоже можно положиться, если уж на то пошло, пока ты за ним присматриваешь ”.
“Так будет лучше!” Воскликнул Соклей. “Та маленькая игра, в которую он играл перед нашим отплытием, скупив весь папирус в городе, а затем надул меня, когда я купил его у него… Это было чертовски умно, и я жалею, что не додумался до этого сам ”.
“Он хитер, в этом нет сомнений”, - сказал Лисистратос. “Но если эллин не может сравняться с финикийцем, когда дело доходит до торговли - что ж, он этого не заслуживает, вот и все”. Он помолчал, затем сменил тему: “С вашим кузеном все в порядке?”
“Менедем? Думаю, да, хотя последние несколько дней я его почти не видел”, - сказал Соклей. “Почему?”
“Потому что я разговаривал с ним сегодня днем, пока вы были в гавани, и он просто был сам не свой”, - сказал Лисистратос. “В половине случаев, когда я спрашивал его о чем-то, мне приходилось переспрашивать дважды. Казалось, что он на самом деле не обращал на меня внимания, как будто его мысли были где-то в другом месте. Он тоже выглядел обеспокоенным, и это заставило меня волноваться - за него ”.
“Интересно, у него что-то пошло не так в любовной связи, или какой-нибудь муж обнаружил, что он сует нос не в свое дело”, - задумчиво произнес Соклей. “Именно так звучит твое описание, и я видел, как он проходил через подобные заклинания раньше. В позапрошлом сезоне парусного спорта он, казалось, был ужасно рад выбраться с Родоса, и ему понадобились недели, чтобы вернуться к своему прежнему облику. Я помню, как спрашивал его об этом, но он ничего не сказал. Это странно само по себе, потому что обычно он любит хвастаться. Что бы ни случилось, это сильно ударило по нему. Может быть, это больше похоже на то же самое ”.
“Да, это могло быть”. Голос его отца тоже звучал задумчиво. “Безусловно, могло. Я рад, что у тебя хватило здравого смысла не бросаться очертя голову в глупые любовные интрижки, клянусь собакой”.
“Спасибо”, - сказал Соклей. Лисистрат положил руку ему на плечо. Соклей положил свою руку на руку отца. “И спасибо тебе за то, что ты не лезешь мне все время в глотку, как дядя Филодемус делает с Менедемом”.
“Филодем хочет, чтобы все было именно так. Он всегда хотел”. Лицо Лисистрата на мгновение напряглось. “До того, как у него родился сын, он вместо этого набрасывался на меня. Это одна из причин, по которой я не держу тебя на таком коротком поводке, как он это делает с Менедемом: он научил меня не делать этого. И я от природы более покладистый, чем он. Я знаю, что так будет не всегда, и я стараюсь не беспокоиться об этом, как Филодемос. И, вообще говоря, ты более уравновешенна, чем твоя кузина, за что я воздаю хвалу богам ”.
“Я восхваляю богов за то, что мы действительно ладим, каковы бы ни были причины”, - сказал Соклей. “Всякий раз, когда я думаю о Менедеме и дяде Филодеме, я понимаю, как мне повезло”.
“Как нам повезло”, - поправил Лисистрат. Соклей ухмыльнулся. Он совсем не возражал против этого исправления.
Теперь у меня есть то, чего я так долго хотел, подумал Менедем. Почему я не чувствую себя счастливее? Ему не составило труда найти одну из причин, по которой он не был счастливее: он не мог лечь с Баукис с ночи фестиваля. Он никогда не находил времени, когда его отца или кого-нибудь из домашних рабов не было рядом. С тех пор он несколько раз посещал бордели, но то, что он купил в борделе, ненадолго подняло ему настроение, не решив его реальной проблемы, которая заключалась в том, что занятие любовью с кем-то, кого он любил, оказалось принципиально отличным от получения удовольствия со шлюхой.