Никто не выскочил к нему навстречу с цветами, не поздравил с первым самостоятельным выходом из дома. Только Дунька высунула голову из-под куртки и опасливо принюхалась к осенней свежести. Сергей начал спускаться с крыльца. Здесь было труднее, перил не имелось. За спиной скрипнула железная дверь, из подъезда вышел мужик - совсем незнакомый, но, видя всё положение Сергея, он решил подсобить: крепко взял его за руку и помог спуститься с крыльца на ровную землю.
- Ты с шестидесятой? -- коротко спросил он, предлагая закурить. Сергей протянул исхудалую руку ко вскрытой пачке и взял сразу две сигареты.
- Угу, - кивнул он, прикуривая от предложенной зажигалки.
- Обалдеть, а я думал там никто не живёт, - ощерил прокуренные зубы новый знакомец. Впрочем, надолго задерживаться он не стал. - Ну, бывай, не падай. Грязищу от дождя развезло, так что с твоим костылём можно где-нибудь ё...
Закончив своё пожелание крепким словцом, он отчалил, ускоряя шаг по тротуару, по пути недобро посмотрев на занявшую бордюр иномарку. Дунька отчаянно пыталась сбежать из-под куртки, но Сергей её пригладил и удержал.
Хоть бы одно знакомое лицо! Всего полгода во дворе не был, а будто все соседи сменились: ни мальчишку он не узнал, ни мужика. Зря он, проходя мимо Ленкиной двери, не позвонил ей с контрольной проверкой: жива там эта белобрысая швабра? Или взаперти он провёл сотню лет, квартира его - это чёрная дыра, в которой нет ни пространства, ни времени: сменились эпохи, все знакомые вымерли, наступил другой век. Стоило спросить у мужика, какой сейчас год.
Сергей оглянулся, задрал голову и постарался найти глазами окно. Почему-то ему очень захотелось взглянуть на квартиру снаружи. Вот пятый этаж, на нём знакомый соседский балкон, а левее - окно его собственной кухни. Положив руки на прозрачную преграду стекла, за окном стояла Совёнок. Смотрит вниз на сбежавшего от неё человека: глубокими, карими глазами - космической бездной. Сергей отвернулся и поспешил прочь, слушая свои шаркающие шаги и стук палки - настоящие шаги настоящего человека, настоящий стук настоящей палки. Но, дойдя до выезда со двора, он снова не вытерпел и оглянулся. Из окна за ним больше никто не наблюдал. Ему очень хотелось разорвать дистанцию между собой и квартирой, в которой прячется не-пойми-что. Тут же вспомнилось, что он идёт той же самой дорогой, по которой из двора обычно уходят все настоящие люди, и только Совёнок никогда не уходила. Это развеселило его, и он захромал бодрее, даже боль в ноге уменьшалась, хотя вместо покоя, к которому он стремился, художник наоборот напрягал прооперированное бедро.
Он шёл по октябрьским городским улицам, среди тепло одетых людей, на соседней дороге шумели машины. Никто на него не смотрел, они - только фон для картины, где он сам - единственный настоящий герой. Ветер шуршал листьями на почти голых деревьях. Всех этих снующих людей, грязные машины и осенние деревья видела и Совёнок, когда по тротуару уходила к автобусной остановке.
Нет, не уходила! Её не существует!
Сергей сам на себя разозлился, что снова вспомнил о ней, и решил сменить направление, пойти к центру города, где в молодости писал портреты людей. Он и теперь делал это, только не красками и карандашами, а мысленно отмечал особенные черты человеческих лиц, разглядывая случайных прохожих. Новая картина, один общий портрет, где в качестве персонажей сотни и сотни незнакомых, равнодушных, но настоящих, серых людей.
Когда светофор заставил машины остановиться и по пешеходному переходу вместе с Сергеем двинулась серая масса, он увидел идущую к нему навстречу Алёну. Она единственная остановилась посреди зебры и ждала, когда он подойдёт.
'Ну уж нет, тут ты меня не поймаешь!' - развернулся художник и поковылял в совсем другую сторону от Центра, куда собирался. Он уверял себя, что девчонка только похожа на Совёнка, что это была совсем не она. Совёнок осталась в квартире, но теперь Сергей нарочно выглядывал её среди толпы горожан, пассажиров и водителей машин, даже на цветастых рекламных щитах, а увидел за стеклом проезжающего мимо автобуса. Совёнок следила за художником, прижав руки к окну, как делала это на кухне. Лицо её было печально и немо.
Жалобно застонав, Сергей опять развернулся и теперь шёл туда, куда глаза глядят, без всякого плана или намеренья. На улицах полных выхлопных газов он задыхался, стало холодно, кошка под курткой не переставала возиться. Всякий раз, когда ему казалось, что он видит Совёнка, он поворачивал и сбегал, если его хромоногое бегство вообще можно было назвать побегом.
В конце концов вернулись боль и усталость. По пути ему встретилась автобусная остановка. Остановка как остановка - металлическая рама и пластик, цветная реклама и объявления. Сергей нашёл на скамье место почище и, опираясь на палку, присел, вытянув ногу, и вздохнул как столетний старик, плотнее прижимая кошку к груди. Мимо летели машины: прямой участок дороги, хорошо разогнаться. На другой стороне всё те же серые люди и пятиэтажные дома в золотисто-сизых объятиях осени.