Повести и рассказы И. Ефимова неназойливо несут читателю моральные идеалы честности, искренности, справедливости. Они лишены нравоучительности, но незаметно действуют и на маленьких, и на взрослых читателей своей направленностью. И. Ефимов «снимает» дидактику юмором, необычной деталью, неожиданным поступком. В этом сказывается вкус, а вкус – дело редкое.
Далее пересказывается ударный, по мнению автора отзыва, эпизод на лыжной прогулке из «Взрывов на уроке» с участием упомянутого ранее балбеса Косминского. Заключение: «Книга И. Ефимова написана свежим языком, с живыми диалогами, читать ее интересно». Да, смазанно-дежурно, хотя можно извинить, учитывая жесткий лимит на объем текста.
Конечно, интересно, кто автор столь быстрого отзыва. А это не кто иной, как Владимир Марамзин – друг Игоря Ефимова. Он старше и Довлатова, и Ефимова – родился в 1934 году. Марамзин закончил Электротехнический институт, работал инженером, начальником отдела научной информации на одном из ленинградских заводов. Еще в студенческие годы Марамзин посещал Лито при библиотеке имени Маяковского, которым руководил Виктор Бакинский. Ко времени написания отзыва он почти состоялся как «молодой прогрессивный автор». В ленинградских газетах и журналах («Смена», «Костер», «Звезда») опубликовали несколько его рассказов. Как и многие другие молодые авторы, Марамзин пытался войти в литературу с помощью «детских текстов». Самым высоким его достижением следует считать постановку пьесы «Объясните мне кто-нибудь – я скажу вам спасибо» в 1963 году. Сразу же после премьеры пьесу изъяли из репертуара.
Как ни весом, наряду с Андерсеном и Линдгрен, вклад Ефимова в детскую литературу, но для вступления одной книги явно мало. Но у автора есть серьезный козырь. За плечами Ефимова Ленинградский политехнический институт, работа инженера. В тогдашней неофициальной «табели о рангах» техническое образование расценивалось как безусловное преимущество для желающих изменить специальность и перейти в «инженеры человеческих душ». Близость к производству – прежде всего близость к рабочему классу, общение с которым закалит, сформирует правильное советское мировоззрение. Бытовало мнение, что в целом технические специальности выбирают аполитичные молодые люди, ставящие перед собой зримые, достижимые задачи. Об этом со знанием дела говорит и сам Ефимов:
Мы не хуже Юрия Рытхэу знали, какой «товар» требовался в советских издательствах. «Производственная тематика» – вот был священный «сезам», открывавший двери редакций. А разве так уж важно, на каком фоне будет развиваться драма отношений героев? По крайней мере, заводские цеха были моим миром вот уже несколько лет, мне не было нужды устраивать специальные командировки для изучения их.
Замечу, что писатель даже в мемуарах, написанных в другое время и в другой стране, «исправляет» биографию, делая акцент на той самой «пролетарской закалке». Работа в Лаборатории газовых турбин Центрального котлотурбинного института, конечно, предполагала посещение заводских цехов, но вряд ли они являлись «миром Ефимова». Тем не менее «рабочая тематика» присутствует в первой крупной вещи молодого писателя – романе «Смотрите, кто пришел!». Нужно признать, что в воспоминаниях автор делает акцент не на политической подкладке романа, а на эпатажном сексуальном содержании: И я пустил моего повзрослевшего – 18 лет! – героя на завод. А под шум станков, под грохот лебедок, под вспышками сварочных аппаратов мне был разрешен – прощен – казалось бы, непроходимый сюжет: влюбленность подростка в собственную мачеху. Этакая «перевернутая Федра».
Автор, «осознавая непроходимость» «перевернутой Федры», отсылает ее в журнал «Юность», в котором она «попалась на глаза Василию Аксенову». Благодаря рекомендации последнего «непроходимый роман» прошел и был напечатан в журнале. К факту публикации я еще вернусь, а теперь поговорим о самом романе.
Уже название «Смотрите, кто пришел!» вызывает некоторые ассоциации. Оно хорошо сцепляется с названиями других популярных книг того времени: «Будь здоров, школяр!» Окуджавы, «До свиданья, мальчики!» Балтера. Разумеется, это не главное, но следование «духу времени» тоже о чем-то говорит. Что касается содержания романа, то его можно определить как аккуратное копирование всех приемов и тем «молодежной прозы». Я говорил о непременной иронии, которая не всегда была удачной. Открываем роман:
Утром дворник вынес из подворотни поднятую вверх метлу и три раза ударил ею об асфальт. А потом вышел я.