Странно всё это.
Меня начали одолевать не лучшие предчувствия. Я не понаслышке знаю, что такое война и как она обходиться с теми, кому она меньше всех нужна – с простыми жителями. Конечно, всё может быть не так плохо: как я понял, поселение Етилея и Олишии находится вблизи от столицы, Ламбертия сдалась ещё до того, как бойцы Аданерии добрались сюда с огнём и мечом (может это и объясняет такое настроение Олишии), вполне возможно я увижу целое и ухоженное поселение без следов войны. Так часто бывает: поселение переходит из рук в руки, его жители кормят то одних, то других хозяев, и, если среди этих хозяев не водится совсем уж конченных ублюдков, что режут и насилуют всех подряд, жизнь поселения может продолжаться без значительных изменений. Это если война ведётся в первую очередь за ресурсы. Если добавляется идеологическая или, не дай боже, религиозная сторона – это уже другой разговор и другой уровень насилия.
Но предчувствия так просто не отогнать.
Особенно, когда они начинают подтверждаться.
Вокруг поселения (деревушка под названием Отрочество) был довольно хлипенький частокол. И ни одного стражника. Ни у ворот, ни где-либо ещё. Пусто. Даже простых деревенских мужичков с палками или рогатинами, и тех у ворот не было.
Мы просто и без затей прошли через раскрытые ворота. Внутри всё выглядело… странно. Нет-нет, трупы не валялись посреди дороги, сгоревших или порушенных домов в поле видимости тоже не было, а на лицах увиденных мной жителей не было заметно траурного настроения. Ходили, бегали, таскали, болтали.
С этим всё в порядке.
Странно другое – ни одного мужчины. Я не увидел ни одного мужчины. И чем дальше мы шли, тем всё отчётливее я видел в этом закономерность, а не совпадение. Детишки бегали обоих полов, несколько неспешно идущих старичков также попались мне на глаза. Не было именно мужчин. Единственный их представитель сейчас шёл вместе со мной.
– Етилей, а где все мужчины? Где хоть минимальная охрана на входе?
– Они все…
– Оли! – перебил девушку отец. – В данный момент… – неуверенно заговорил он.
Сглупил. Я успел подзабыть, что Етилей вполне обоснованно подозревает меня в… чём угодно. Конечно, он не хочет прямым текстом говорить, что его поселение представляет из себя лёгкую добычу.
– Нет их, – продолжила за отца Олишия, не понимая причины его волнения.
Думаю, это не самая приятная тема для разговора. Хоть тон Олишии и не звучал грустно или апатично, уверен, она…
Врушка.
Из-за угла дома в полусотне метров впереди вышел парень. Лет тридцать на вид. Крепкое телосложение, короткие волосы. Меч на поясе.
Воин. Маг.
Он нёс на руках солидную охапку дров, с трудом выглядывая через неё, чтобы смотреть на дорогу.
Меня он заметил быстро.
Дрова посыпались ему под ноги, через секунду он быстрым рывком (без магии) сократил половину расстояния между нами, руку опустил на эфес меча.
– Ты кто такой?! – грозным баритоном прокричал он. – Олишия, Господин Етилей, с вами всё в порядке?
– Ароний, стой! Всё в порядке! Господин маг хороший, – крикнула Олишия, опередив меня. – Он спас нас от Кусаки в лесу.
Парень резко остановился в паре метров от меня. Но руку с меча он убирать не стал. Впрочем, я тоже был готов разрезать его пополам. Просто в моём случае эта готовность не бросалась в глаза окружающим.
– Кусака? Вы зашли так далеко ради Сердечника? – спросил он у Етилея.
– Нет. Кусака… сам на нас выбежал, – не стал Етилей упоминать о моей роли в появлении угрозы их жизням.
Всё это время я смотрел на узор кожаного доспеха парня. Теперь, когда он бросил поленья, картинка, изображающая оскаленную морду Волкорыка, была видна отчётливо. А ещё я отчётливо помню слова Олишии о символах воинских подразделений двух воевавших королевств: Медведуб у Ламбертии, и Волкорык у Аданерии.
Сейчас, передо мной, в поселении Ламбертии, в котором не осталось мужчин, стоял вооружённый боец Аданерии.
И почему меня эта ситуация не радует?
– Вообще-то, это вы мне помогли, предложив кров, – на этих моих словах Ароний с изумлением посмотрел на Етилея. – Но в одном ты была не права, Олишия: у меня есть монеты, – залез я рукой в висевший на поясе кошель, достал одну. – Вот, держи.
– Вау, золотая! – обрадовалась девушка. – Не стоит, вы же нас спасли от Кусаки! Мы бы и так вам позволили у нас остановиться.
Если отказываешься принимать монету, почему ты её так ловко выхватила из моей руки и уже спрятала где-то в недрах своего платья?