- Не хватает денег, - сказал он. - Были доллары в конверте, две сотни.
- А посмотрите как следует, может, где-то в вещах, - сказал майор и услужливо кинулся все перебирать и разворачивать. - Пиши, Зайцев: халат махровый мужской, бэ-у, тапочки домашние, размер сорок два, тоже бэ-у... Щетка зубная в футляре, бритва безопасная "Жиллет", двухлезвийная, с запасной головкой, щетка для волос, паста зубная импортная "Колгейт тотал", крем для бритья... А это что?
- Дезодорант, - сердито буркнул Лаврентьев.
- Все на месте?
- Как будто все.
- А что, наших денег у вас с собой не было?
- Почему же не было, были. В бумажнике.
- Сколько?
- Не помню точно, несколько двадцаток, может, штук пять, и мелочь...
Майор покачал головой:
- Может, штук пять... Это ж десять миллионов!
Лаврентьев поднял голову:
- Мне неловко, господин майор, но я все-таки директор акционерного общества, и десять миллионов, на которые и три дня не проживешь, - это для меня небольшие деньги.
- Да, - вздохнул майор, - разные у людей мерки... - Побарабанил пальцами по столу. - Опишите нападавших.
- Четверо мужчин, особо я их не разглядел, моего возраста и помоложе, один - в меховой шапке, надвинутой на глаза, его называли капитаном, ещё одного этот капитан называл сержантом, но тот был у меня за спиной, я его не видел...
- И все?
Лаврентьев развел руками.
- Рост, сложение, одежда? Кроме меховой шапки было ж ещё что-то на них?
- Кожаные куртки, длинные, до середины бедра. Рост - все крупные, выше меня, капитан чуть выше второго, что с ним был, хотя мне могло так показаться из-за шапки...
- Выше вас - на сколько?
Лаврентьев показал двумя руками сантиметров двадцать, тут же немного свел пальцы.
"Э-э, браток, а ты, выходит, закомплексованный! И богатый, наворовался, и кандидат в губернаторы, и домик у тебя в частном секторе, и баб вагон... А вот насчет баб... Любопытно, уж не сидел ли ты? Или, может, в армии служил где-то в глуши, где женщин совсем не было, опустили тебя, а теперь доказываешь себе, что ты ещё понормальней других будешь?"
- Ладно, так запишем, лейтенант: рост мужчины в меховой шапке - около 190, второго - чуть меньше. Я извиняюсь, гражданин Лаврентьев, я так понял, в наших краях вы не коренной... А где вообще жили?
- Помотала жизнь по стране... институт кончал в Москве, три года по распределению отработал на Печоре, на целлюлозно-бумажном комбинате, я ведь бумажник по образованию, после перебрался в более теплые края, тут, правда, пришлось слегка переквалифицироваться, пошел на деревообрабатывающий комбинат - сначала мастером, потом предложили отдел кадров. С тех пор работаю с людьми, на административных должностях. Здесь женился и пустил корни...
- А как надумали макулатурой заняться?
- В восемьдесят седьмом - восемьдесят восьмом годах работал в кооперативе "Великан", там собирали макулатуру, за неё продавали дефицитные книжки, много киосков по городу было, помните, наверное?
- А как же, сам "Три мушкетера" так купил! А после что?
- Они макулатуру вывозили на переработку в Федерацию, здесь мощностей практически нет. А потом, после обретения независимости, я и подумал: не годится нам последние леса на бумагу переводить, когда её вон сколько валяется на любом углу!
"Легко повествует, обкатанный рассказ... Бумажник по образованию, говоришь, на Печоре работал? А любопытно... Институт в Москве? Можно проверить..."
- А вот как вам показалось, - внезапно повернул разговор Казьмин, эти неизвестные... они на вас случайно попали или направленно целились? Вы все ж таки человек не бедный, да ещё кандидат, может, это была попытка похищения? Киднэппинг, как на Западе говорят?
"Задумался, нахмурился. Вопрос логичный, уместный, сам на язык просится, но, похоже, обсуждать его с милицией гражданин пострадавший не склонен".
- Не знаю, что и сказать... В разговоре они ничего такого не выдали, только обвиняли в квартирных грабежах, но все было тщательно организовано: двое вышли из дверей напротив, двое в лифте поднялись... Не знаю, не могу сказать.
- А вы, кстати, в какой квартире были?
Лаврентьев задержался с ответом совсем немного:
- В сто семьдесят первой. Заходил к бывшей сотруднице, Зубко Наталье Викторовне. Был там минут десять.
- Она вас что, даже чаем не напоила?
- Да я по делу заскочил, забрать кое-что...
- Вот эти вещи? Или вот это? - майор, словно невзначай, снова обратил внимание на пакет с бумагами.
Лаврентьев пожал плечами:
- По-моему, бандитам было все равно, за чем я заходил, а в пакет они и заглянуть не успели.
- Может, считали, что ещё успеют... - раздумчиво пробормотал майор. А вы вот что скажите: вы сотруднице-то звонили, предупреждали, что зайдете?
- Да, звонил.
- А не могла ли гражданка Зубко бандитов на вас навести? Вы её хорошо знаете? Может, за что-то зло на вас держит, или подкупили ее? Или запугали?
У Лаврентьева по лицу пробежала мгновенная растерянность, но он быстро взял себя в руки:
- Нас с Натальей Викторовной ещё со времен совместной работы связывали доверительные отношения, сугубо товарищеские, - поспешил подчеркнуть он, делить нам с ней было нечего, а потому и злиться не за что.
- Понятно... Не заметили ли вы чего-то особенного в разговорах нападавших? Какие-то необычные слова, может быть?
Лаврентьев добросовестно задумался.
- Да нет. "Падло", "сука", "ворюга" - это обычные слова или необычные? С одной стороны, лексикон уголовников, на Печоре я их наслушался, с другой - все вокруг так говорят, а милиция, как во всех детективах написано, тоже от своих клиентов словечек набирается...
- Есть такое прискорбное явление, - согласился майор. - А их машина?
- Не знаю... Сзади дверцы двойные, ручка никелированная, внизу откидная ступенька...
- М-да... - вздохнул майор. - Это на всех "уазиках" так, если фургончики... На руках не заметили татуировок, например?
- Нет, - покачал головой Лаврентьев. - Они в перчатках были, по-зимнему. Хотя... тот, что мне сзади руки заламывал, кажется, был без перчаток...
Майор оживился:
- Так, может, на ваших вещах пальчики остались? А ну, сейчас проверим! - Схватил трубку, накрутил трехзначный внутренний номер. - Черкашина ко мне, быстро! - Положил трубку, пояснил: - Это наш дактилоскопист.
Через минуту зашел хмурый тощий мужик в коричневом халате, сказал:
- Звали?
- Иван Семеныч, а проверь-ка ты вот эту сумку и вот этот целлофановый пакет...
- Полиэтиленовый, - буркнул мужик.
- Ну, то тебе виднее... Проверь, может, остались на нем пальчики грабителей, покушавшихся на гражданина Лаврентьева.
Мужик вытащил из кармана большой пинцет, осторожно поворочал вещи.
- Какие там пальчики, это ж добро, по-моему, в луже побывало, а потом по нему тряпкой возили. Хотя надо повнимательнее осмотреть. Но, я так думаю, пальчики гражданина пострадавшего там в любом случае есть, не будете возражать, если мы ваши отпечатки снимем, чтобы не отвлекаться на них?
И опять Лаврентьев задержался с ответом, и опять совсем немного, даже пошутил:
- Сколько угодно, тут у вас уже моих отпечатков полно на всем, до мыла включительно.
Черкашин ушел, скоро вернулся с набором, аккуратно откатал пальцы Лаврентьева на бланке, дал ему тряпочку, смоченную растворителем:
- Протрите, запах быстро отойдет... Внутри вещи проверять надо?
Майор чуть нахмурился:
- Пострадавший говорит, что в сумку грабители лазили, а в пакет - нет.
- Ага, тогда работы меньше...
Черкашин выудил откуда-то ножик, распорол пакет по боковому шву, вытряхнул из него папку.
- Это вам, это мне...