Самым ярким белогвардейским идеологом был Василий Шульгин — киевлянин и по нынешней терминологии тоже украинец, хотя сам он не выносил этого слова. Его история показывает, как происходила «этническая мутация». Из того же рода, что и Василий Витальевич, вышел видный деятель Центральной Рады Александр Шульгин. А еще один их родственник с такой же фамилией был убит под Крутами и лежит теперь на Лукьяновском кладбище.
До революции Василий Шульгин был депутатом Государственной думы. И редактором самой известной тогдашней газеты нашего города, которая так и называлась — «Киевлянин». Он принципиально сразу же закрыл ее, как только в город вошли немцы, приглашенные Центральной Радой. А открыл снова только после освобождения «матери городов русских» Добровольческой армией от красных и петлюровцев в августе 1919-го.
Шульгин опубликовал в своей газете имена членов Клуба русских националистов, которых расстреляло в Киеве ЧК. Такие типично русские, на нынешний взгляд, фамилии: Слинко, Гомоляка, Приступа, Бобырь… Они стоят рядом с Коноплиным, Страховым, Никифоровым, Башиным, Дворжицким, Армашевским. Эти киевляне считали себя русскими, не зависимо от своего этнического происхождения — украинского или польского.
И родным их языком был русский.
В современной Украине белогвардейцам пытаются навязать имидж гонителей украинской культуры. Это ложь. Вот вам «Обращение главнокомандующего вооруженными силами Юга России генерала А. Деникина к населению Малороссии». Оно было опубликовало в шульгинском «Киевлянине» 21 августа 1919 г.: «Оставляя государственным языком на всем пространстве России язык русский, считаю совершенно не допустимым и запрещаю преследование малорусского народного языка. Каждый может говорить в местных учреждениях, земских, присутственных местах — по-малорусски. Частные школы, содержимые на частные средства, могут вести преподавание на каком угодно языке… Равным образом не будет никаких ограничений в отношении малорусского языка в печати».
Среди четырех самых знаменитых белых военачальников, воевавших на юге, один украинец — генерал-майор Михаил Гордеевич Дроздовский. Когда он погиб, ему было всего тридцать семь. Происходил из рода полтавских дворян. Родился в Киеве. Окончил Киевский кадетский корпус — в его здании на Воздухофлотском проспекте теперь Министерство обороны Украины. Дальше в биографии Дроздовского были самое привилегированное в России пехотное училище — Павловское в Петербурге — и академия Генерального штаба. (Это специально для тех, кто утверждает, будто бы империя угнетала украинцев.) Служил в лейб-гвардии Волынском полку, стоявшем в Варшаве. Участник трех войн — русско-японской, Первой мировой и гражданской.
Развал старой армии застал его в декабре 1917 года на румынском фронте в городе Яссы. Солдаты разбегались по домам, развращенные двумя революциями.
У офицеров опускались руки. Но вместо того, чтобы уехать на родную и не такую уж далекую Полтавщину, молодой генерал начал формировать отряд добровольцев. Он хотел прорваться с ними на Дон, где бывший начальник генштаба генерал Алексеев уже формировал Добровольческую армию.
В это время добавилась еще одна беда. Румыния тоже вышла из войны, заключив мир с немцами, и потребовала от дроздовцев сдать оружие. Но сделать это силой «потомки римлян» не могли. Послав бывших союзников на три буквы, Дроздовский и его офицеры погрузились на эшелон и двинулись на Дон. По дороге они, где могли, усмиряли толпы грабителей и дезертиров.
Особенно веселый бой произошел на станции Гуляйполе, где уже хозяйничал батька Махно. Он останавливал проходившие поезда и вытряхивал из пассажиров часы, драгоценности и деньги, не забывая избавить «буржуев» даже от одежды. Случалось, что после махновских «контролеров» пассажиры, несмотря на холодное время, добирались к месту прибытия в одном нижнем белье. Это называлось наводить революционный порядок.
Попробовали махновцы проверить и эшелон Дроздовского. Но вместо пальцев с кольцами из вагонных окон под нос им высунулись пулеметы. «Ахфицерье» всыпало анархистам жару и спокойно двинулось дальше. Махно получил психологическую травму. После неприятной встречи с дроздовцами батька больше никогда не брал офицеров в плен. Даже раненых. Те отвечали ему той же монетой. Это была гражданская война — самая беспощадная, какую только можно вообразить.