Над ним посмеивались. Его уверенность, что кудлатая шапка с красным шлыком делает украинца героем вызывала иронию. Но именно эта шапка и стала отличительным знаком петлюровских гайдамаков. Деньги на формирование своей «миниармии», как поговаривают, Петлюра нашел, благодаря старым масонским связям. Их якобы дали французские представители в Киеве, которым Симон пообещал, что, несмотря ни на что, Украина будет продолжать войну еще и с немцами.
Гайдамаки оказались самой боевой украинской частью январских сражений против большевиков. Именно они подавили восстание на киевском «Арсенале». Петлюра лично водит их в атаку. И, наконец, именно благодаря отставному министру на фронт в Дарницу выступила 2-я киевская военная школа. Петлюра раззадорил этих украинских юнкеров лично. Он явился в один из вечеров в здание школы на Подоле и буквально взял за душу своей речью: «Якщо більшовики увійдуть до Києва, вони розстріляють ваших офіцерів, як це було в Харкові, вб'ють ваших рідних… Ви будете боятися своєї тіні. На фронті зараз немає сил, щоб зупинити червону орду. Я вірю, що лише молоді леви з криком «Слава Україні!» можуть змінити хід всієї історії. Я не наказую, а закликаю вас стати добровольцями моєї армії! Якщо ви вірите мені, якщо відчуваєте відповідальність перед Україною, ви станете під мої знамена!»
Это было время, когда один толковый агитатор мог действительно изменить ход истории. Репутация, заслуженная Петлюрой в январе, превратила его в бесспорного лидера среди украинских политиков. Благодаря ей, Петлюра трижды будет возвращаться в Киев — лучшего все равно не было.
По странной иронии истории, получилось, что вся деятельность Петлюры на посту военного министра в конце 1917 года фактически позволила белогвардейцам собрать силы на Дону для противодействия партии Ленина и Троцкого. Займи Петлюра другую позицию, той гражданской войны, которую мы знаем, с походом Деникина на Москву, скорее всего, просто бы не было.
Полк имени Тараса Шевченко предал Раду и перебежал к красным
В отличие от импровизированных, но проникнутых подлинным боевым духом подразделений, вроде Гайдамацкого коша Петлюры, так называемые «украинизированные части», с которыми, как с писаной торбой, еще с весны 1917-го носилась Рада, разбегались, куда глаза глядят. На бумаге у Грушевского с Винниченко было 300 тысяч войска. А на практике ситуация выглядела угрожающе. Сменивший Петлюру на должности военного министра Николай Порш констатировал на заседании генсекретариата Рады 29 декабря: «Настрій гарнізону в Києві різний: одні частини займають нейтральну позицію, інші — ворожу, як, приміром, полки Тараса Шевченко, Дорошенка. Деякі частини, на які можна було б опертися, як «Курінь смерті», Полуботківський полк, Богданівський, дуже стомились і до активної роботи зараз мало придатні».
Через несколько дней, 3 января, тот же Порш заметил: «Фактично армія вступила в стадію стихійної демобілізації. Солдати розбігаються. Майно гине. Штаби, ради, комітети — безсилі боротись з цим. Люди тікають з фронту юрбами». Теоретически можно было бы снять несколько дивизий с немецкого фронта и двинуть их против большевиков. Но на практике снимать уже было некого. Фантастические проекты формирования новой украинской армии на наемной основе остались на бумаге — у Рады для этого уже не хватало ни времени, ни сил, впустую растраченных на болтовню.
Зато оригинальным идеям спасения Украины в новом парламенте не было конца. К примеру, 26 декабря 1917 года заместитель военного министра подполковник Жуковский — редкий балбес — высказал мысль объявить независимость и «вступити в федерацію з Румунією, Болгарією для виходу в Адріатику». Подумать только: красные наступают, а этот «наполеон» мечтает о выходе в теплое Адриатическое море! И ведь это запротоколированный факт, значащийся на 69-й странице сборника «Українська Центральна Рада. Документи і матеріали».
Полк имени Шевченко, направленный в Нежин, не выполнил ни одного приказа, а потом попросту перешел к красным. Как заметил в воспоминаниях советский командующий Антонов-Овсеенко: «Нежинский гарнизон, во главе с куренем Шевченко, решительно высказался против Центральной Рады, отказываясь выступить против большевиков».