Так среди прочих импровизированных частей буквально за три недели до боя под Крутами возник и Студенческий курень Сечевых стрельцов. Подразделение считалось добровольным. Но фактически в него зачисляли ДОБРОВОЛЬНО-ПРИНУДИТЕЛЬНО. По словам Лоського, решение о формировании куреня приняло студенческое вече Университета св. Владимира и только что образованного Украинского народного университета. На него собрались те учащиеся, которые считали себя украинцами. Но так как желающих вступить в курень было совсем немного, то «вече» постановило, что «дезертиры» будут подвергнуты бойкоту и исключены из «української студентської сім'ї».
Тем не менее, ушлый украинский студент в курень шел плохо. Третьего января 1918 г. газета «Нова рада», которую редактировал заместитель Грушевского Сергей Ефремов, опубликовала душераздирающее постановление студентов-галичан: «Всі товариші, які вклоняються з під дисципліни і не вступають в курінь, підлягають загальнотовариському бойкотові». В этом же номере было опубликовано еще и такое объявление: «Гусі копчені. Продаються 100 крб. ул. Хрещатик, 27 УКРІНБАНК, товарний відділ».
Как видим, «Нова рада» удачно совмещала украинский патриотизм с продажей гусятины. Такое совмещение несовместимого, возможно, послужило одной из причин, почему в студенческий курень записалось всего чуть больше сотни человек. Да и то, только потому, что помогла Кирилло-Мефодиевская гимназия. Ее директор согласился объявить официальный перерыв в учебе для двух старших классов — 7-го и 8-го — «на час перебування учнів у війську». По словам Лоського, директор только просил, «аби не спокушати до вступу до куреня учнів молодших класів. Правда, це помогло мало, бо кілька учнів 6-го класу таки до куреня вступило».
Курень разместили в пустовавшем Константиновском пехотном училище на Печерске — его юнкера, сторонники Временного правительства, после киевских боев с большевиками осенью 1917 года почти в полном составе уехали на Дон. Здание училища сохранилось до сих пор. Сегодня тут Военный институт связи.
Хотя киевские склады ломились от снаряжения и обмундирования, оставшегося от царской армии, украинское правительство одело студентов, как бомжей. Видимо, Грушевский и Винниченко предчувствовали их скорую смерть.
Курень получил рваные шинели, солдатские штаны и… арестантские шапки вместо головного убора!
«Можна собі уявити, — пишет Лоський, — як гротесково виглядала сотня. Пересічний вигляд був такий: власні черевики, солдатські штани, зав'язані в долині мотузком (обвивачів не було), гімназійна чи студентська куртка або цивільна камізелька і згори шинеля, в якій найменше бракувало однієї поли». Этот воинственный вид дополнили «старі поржавілі рушниці… І це все в той час, як місяць після того більшовики, захопивши помешкання школи, знайшли там повні склади новеньких чобіт, одягу, не кажучи вже про амуніцію і зброю».
Официально после отъезда юнкеров-константиновцев на Дон здание училища принадлежало I Украинской военной школе им. Богдана Хмельницкого, организованной Центральной Радой. Уже больше месяца ее учащиеся (по украинской терминологии, «юнаки») находились на фронте возле Бахмача, пытаясь остановить большевиков. Их было около 200 человек, и они послали в Киев за подмогой. Чтобы передохнуть, посланцы зашли в свою казарму в Константиновском училище и обнаружили там Студенческий курень. Это был единственный «резерв», которым располагало украинское правительство. «Юнаки» подбили студентов ехать под Круты. Те радостно согласились и отправились в путь.
Без связи и патронов
Станция Круты располагается в 120 км от Киева по направлению к Бахмачу. Ее оборону возглавлял бывший кадровый офицер русской армии Аверклий Гончаренко, на момент распиаренного боя — командир куреня I военной школы. Свои силы он выдвинул на два километра впереди станции. «Юнаков» расположили справа от железнодорожной насыпи, студентов — слева. Насыпь была высокая. Поэтому правый и левый фланги не видели друг друга. Приказы передавали устно по цепи.
На самой станции расположился еще и штаб обороны района вместе с эшелоном боеприпасов. А впереди эшелона между флангами украинской позиции курсировала самодельная платформа с одним орудием, которую по своему почину пригнал офицер Богдановского полка сотник Семен Лощенко. Его яркую сине-желтую фуражку запомнили почти все участники боя. По-видимому, эта деталь особенно бросалась в глаза студентам в арестантских шапках.