Она быстро перебрала все, что принес ей Ланс, про себя отмечая его недурной вкус. Доминика примеряла наряды один за другим, вспоминая похожие мероприятия при королевском дворе. Там ей бы никогда не позволили выбрать то, что нравилось ей самой. Сначала придворный портной присылал ткани, затем служанка приносила эскизы, затем мама — Калисса — выбирала то, что, по ее мнению, соответствовало последней моде. После этого следовала бесконечная череда примерок и подгонок, обязательно вдали от посторонних глаз, чтобы другие придворные не украли идею наряда, Доминика по несколько часов стояла перед зеркалами, придерживая ткань и вытерпливая уколы булавок. Если на первых порах ей еще нравилась эта суета, то к тому времени, как платье было закончено, девушка уже и смотреть на него не могла. В душе поднялось что-то давно забытое, бунтарское, выхолощенное придворным этикетом, который требовал, чтоб принцесса выглядела скромно, но уверенно, соблазнительно, но целомудренно, раскованно, но благонравно. Доминике нравилось быть уверенной, соблазнительной и раскованной без каких-либо «но». И в этот раз она могла себе это позволить.
По ту сторону ширмы Васса донимала Ланса. Девушка ходила за ним по пятам, как хвостик, и весело посмеиваясь, клянчила платья «как у принцессы».
— Мелкая, ты можешь выбрать любое платье, только отстань от меня, — стонал Ланс.
— Нет, я хочу хорошее, чтоб в меня принц влюбился.
— Ты живешь в княжеском замке вторую зиму, у тебя отдельная комната…
— Да не этот, ради всех святых предков!
— О, мама моя и пресвятая бабушка, — картинно простонал Ланс. — Ладно, я подарю тебе платье, но не просто так. Скажи, сперва, надолго ли тут принцесса и чародей?
— Какая принцесса? — удивленно вскинула брови Васса.
— Вот только не надо мне «ля-ля». Это та девчонка, о которой я думаю? Из башни? Как вы ее вывезли?
— Она сама пришла, — прошептала правдовидица. — Ты думаешь, она ненастоящая?
— Самая что ни на есть настоящая, — шипел Ланс. — У Ладвига будут очень большие неприятности, если он от нее избавится. Эта девушка…
Он мечтательно закатил глаза и улыбнулся. Васса устало посмотрела на него.
— Не заставляй меня использовать чары, чтобы узнать, в чем дело.
— Она может изменить судьбу всех, если окажется в правильных руках. Закинь ее в берлогу к медведям, она и их заставит по струнке ходить, понимаешь? — прошептал Ланс. В этот момент Доминика вышла из-за ширмы в костюме из кожаных брюк и туники из плотного красного тартана, задрапированного вокруг ладной фигуры.
— Я не очень знаю местные нравы, — слукавила она. — Но кажется, это похоже на наряды севера.
— Это я выкупил у театральной труппы, которая ставила местную легенду. О смелой деве, что явилась в замок заколдованного князя, обращенного чудищем, и своей любовью и смелостью она возвратила ему человеческий облик. Но наряд крепкий и сшит добротно, можете использовать его и в пир, и в мир, — сообщил Ланс. — Например, для охоты. Вы выбрали что-то еще?
— Да, — сказала Доминика, надевая новый плащ поверх наряда. — Зеленое и черное доставите в замок, а перчатки и сапоги я возьму сейчас. Могу я расплатиться?
— Вы… заплатите сами? За себя?
— Могу и за Вассу, если нужно, — ответила Доминика, кладя на прилавок кошелек с серебром. Она бросила еще один взгляд на зеркало. В наряде из северной ткани она едва ли стала больше походить на северянку, но по крайней мере ей будет тепло, и она сможет с легкостью перемещаться по грязи и снегу.
— Я думал, за вас всех заплатит князь, — поджал губы Ланс, словно ему нанесли личное оскорбление.
— Мои платья — это моя потребность, — произнесла с нажимом Доминика. Потом, немного подумав, она положила на прилавок еще несколько блузок, юбок и брюк в компанию к двум платьям. — Это на сдачу. Чтоб не ехать в гору ради двух платьев.
— Тут хватит и на Вас, и на леди Вассу, — произнес Ланс, пересчитывая монеты.
— Ты назвал меня «леди»? — выпучила глаза Васса.
— У Вас милый магазинчик, — неожиданно для самой себя сказала Доминика. — Как вы так хорошо научились разбираться в женской одежде?
— Ну, — Ланс покраснел, как схваченный за яйца девственник, то ли смущенно, то ли польщенно, — поживите с мое, и не так разбираться начнете. А можно, я Вас нарисую?
Ладонь Доминики тут же оказалась зажата в его мягких. Вкрадчивый взгляд впился в ее лицо, ища фальшь. Доминика улыбнулась и кивнула, изо всех сил скрывая внутреннее напряжение, легонько попыталась высвободить руку.
— Наверное, лучше в другой раз.
— У нас масса времени, пока леди Васса примеряет самые роскошные наряды, — подчеркнуто громко проговорил он, а затем подмигнул принцессе и достал из-под прилавка небольшой холст, мастерски исписанный маслом. Из густых теней на нее грозно смотрел большой медведь с пышной бурой шерстью, широким хмурым лбом и крепкой грудью, закрытой панцирем. А у его правой лапы стояла фигура с мечом. Она была не окончена, лица не было, но по общим очертаниям складывалось впечатление, что это была женщина.
— Это Великий Таиг, покровитель Бернберга, — заговорил Ланс, заметив любопытство в глазах Доминики. — И его жена Аеринн. Она вместе со своим братом, воином Адарисом, увела свой народ из центральной долины. Их преследовали разбойники и короли, которым не нравились нравы их племени. У врагов был приказ вырезать их всех, но Адарис вступил в бой с Южным Королем, и они убили друг друга у Красной реки, а Аеринн пришлось вести людей вперед, на Север, в неизвестность. Они не знали, что им есть, не умрут ли они в первую же зиму от холода и города, но смелая Аеринн, вооруженная мечом брата, вела свой народ вперед и вперед, пока они не пришли к владениям Великого Таига и попросили у него защиты. Но мудрый Таиг выставил условие — он позволит людям остаться и сделаться детьми его лесов, если хотя бы один из истощенных воинов Аеринн выстоит в поединке с ним. С утра до ночи воины один за другим бились с великим медведем, но скитания слишком измотали их, и с каждый товарищем, что ронял меч из рук, воины становились все слабее. А Таиг, кажется, и вовсе не уставал. И тогда последней меч в руки взяла Аеринн и вышла на поединок. Они с Таигом условились биться до первой крови, но вот, наступила ночь, ее сменило утро, а стальные когти Таига все звенели о сталь храброй девы. На рассвете они оба устали, хоть и не признавали этого. Тогда Таиг, впечатлений мужеством и силой Аеринн, а также верой и выносливостью ее людей, позволил им остаться. Но дева пленила его настолько, что Таиг обратился мужчиной, самым сильным и красивым из всех, и сделался мужем смелой Аеринн, и вместе они правили справедливо и мудро.
Он ткнул пальцем в пустое пятно, на месте которого когда-нибудь должно было появиться лицо героини. Причмокнул тонкими губами.
— Я Вас увидел, и сразу понял — Аеринн! Давайте хоть набросаю, может, и еще чего интересного расскажу. А то готов поспорить, князь и его приближенные держат вас в неведенье, ничего не рассказывают, а вы и не спрашиваете, потому что не знаете, о чем можете спросить…
— Хватит болтать, лучше помоги мне, старая пиявка, — раздался голос Вассы. Лицо Ланса побагровело. Старик кивнул и направился на помощь своей требовательной клиентке.
***
Под вечер серость сменилась фиолетовым сумраком, накатывавшим на мир вокруг, подобно волне. В сумерках Доминика и Васса вернулись в замок. Слуги готовили ужин, Куно нигде не было видно. Принцесса с облегчением распрощалась со своей спутницей и скрылась в своих покоях, чтобы сделать записи о прошедшем дне. На кровати ее уже ожидали аккуратно сложенные платья, присланные из лавки Ланса. Доминика осмотрела их еще раз и заметила вложенную между складок небольшую книгу. На тисненой обложке блестело золотом название: «Сказания и легенды Севера». Девушка довольно улыбнулась нежданному подарку и, отложив записную книжку, раскрыла том. Начинался он с легенды об Аеринн.
«…После смерти Аеринн, Таиг принял свое истинное обличье и оставил Бернберг во владение своим детям. Затем власть перешла их детям и так до наших дней. Но в темные дни, когда наследники мудрого Таига не справлялись с ношей, он являлся к ним и наставлял, как заботливый родитель, не оставляющий своих детей…»