— Князь Оннад, — мелодично позвала она, словно собираясь пригласить на танец. Князь обернулся и злобно сверкнул глазами.
— Отправляйся в тоннель. Сейчас же. Кыш!
— Сперва Вы назовете мне имя того, кто был спрятан в древе, — расплылась в улыбке девушка. Князь застыл, смеряя ее холодным взглядом.
— Брысь отсюда. Быстро. Захвати пару малых и уводи их.
— Я никуда не пойду. И вы не пойдете, если не скажете, — усмехнулась она. Карстан взглянул на нее недоверчиво, а затем просто отвернулся. Продолжил направлять пробегавших мимо людей. Васса вспыхнула от злости. — Я все еще здесь!
— Либо приноси пользу, либо уходи, — отозвался мужчина. — Я ничего не знаю.
— Ой ли…? — усмехнулась девушка и бросилась на него, как дикая кошка. Повисла на руке, вцепившись пальцами в голую кожу. Она впилась взглядом в его глаза и повторила вопрос. Карстан побледнел, сжал губы, клацнул зубами, пытаясь сдержать рвавшиеся наружу слова. Васса еще сильнее сжала его руку, по буквам выдавливая имя. В небе эхом отозвался грохот еще одного взрыва.
***
Куно стоял неподвижно. Скованный, будто запертый в собственном теле. Мир вокруг подернулся плотной дымкой, из которой то и дело выныривали знакомые лицы, отзвуки слов. Он не чувствовал ни холода, ни страха. Все ощущения в нем словно выжглись изнутри. Как расходился в небе трещинами волшебный барьер, защищавший Север множество столетий, так и в нем таяло то, что когда-то было им самим. Сила, которую он носил в себе, которую он (думал, что) приручил, взметнулась вверх и вширь, она распирала его, уничтожая все, что ей мешало. Она плескалась в нем, как океан. А Куно только и мог стоять, упираться каждой клеткой своего тела в попытках сохранить контроль.
На секунду его взгляд прояснился, он увидел продвигающуюся по улицам толпу. Сперва он хотел улыбнуться, но в отсверках огней блеснули мечи. Впереди них шел гигантский скальный лев, а за ним, еле передвигая ноги, плелся старик, укутанный во множество платков и одеял, так что на холодном воздухе оставалась только костлявая рука с длинными пальцами. Из-под тугого капюшона показалось лицо мумии, тонкие губы растянулись в улыбке.
— Ма-а-альчик. Как бы ты ни был талантлив, она тебе не по зубам, — покачал головой Ланс. Он огляделся по сторонам и довольно прикрыл глаза. — Напоминает мне старые времена, когда Север полнился чародеями. Но вам с ними все равно не сравниться. Древние ни за что бы не стали спасаться бегством и прятаться за спину человеческой девчонки. Пусть и умненькой.
— Сколько можно трындеть? — рыкнул скальный лев. Он оттолкнулся от земли и встал на задние лапы, на ходу перевоплощаясь в Ирвина. Белесые шрамы тянулись через бровь до самого уха. В глазах застыло нетерпение. Ланс поцокал языком и сделал шаг в сторону Куно.
— Отдай, — прошелестел он. Куно развел руками и покачал головой.
— Отдай, — с нажимом повторил Ланс, сжимая его плечо. Куно вскрикнул. Магия внутри обожгла, прорываясь к хозяину через кости и плоть.
— Я не знаю имени, — пробормотал Куно, чувствуя подкатывавшую к горлу тошноту. Ланс ухмыльнулся и щелкнул пальцами. Солдаты Ирвина вывели из переулка перебиравшую ногами Вассу. Растрепанная, с застывшими в глазах слезами, она рухнула на снег между двумя мужчинами. Губы дрожали, сдерживая рвавшийся наружу плач.
— Не трогай… — заговорил было чародей, но Ланс предупреждающе цокнул языком и схватил девушку за подбородок.
— Я всегда считал правдовидцев тупиковой ветвью эволюции магов, правда-правда. Где это видано, из всех возможных даров им достался один сомнительный талант и обязанность все время говорить правду. Но они оказались очень живучи и полезны, если дать им правильную цель. Да, моя славная крошка? — он погладил ее по щеке. Васса слабо, испуганно улыбнулась. — Для них нет никаких преград вроде лжи или блефа. Так скажи мне, старый принципиальный князь сказал, как меня зовут?
Васса кивнула и шепотом произнесла:
«Дарий».
— Да-рий, — протянул старик, смакуя каждую букву. Глаза блаженно закатились. Куно почувствовал, как ему перехватывает дыхание. Вся магия в его теле устремилась к старику, откликаясь на имя, как на зов. Он осуждающе взглянул на Вассу.
— Ты правильно думаешь, мальчик мой. Она мне помогала. Такая очаровательная юная леди. Но теперь от тебя зависит, будет она жить дальше или ты пожертвуешь ей? Отдай мне силу по-хорошему, и она будет жить. Не захочешь — она умрет, потом я вытащу из тебя свою силу, но прежде выну из твоего щуплого тельца все жилы и выпью всю кровь, как в старые добрые времена.
Куно задрожал. Одна его часть страстно желала, чтобы все это закончилась, а другая отчаянно цеплялась за древнюю силу, как вор, ни в какую не желающий расставаться с добычей. Он бросил усталый взгляд на Вассу. В ее глазах был непроницаемый холод и гордость. Она была довольна собой и даже не пыталась этого скрывать. Солдаты Ирвина расступились, отошли на несколько шагов, закрывая собой князя.
Чародей кивнул и протянул Лансу руку. Тот кивнул и хищно вцепился в его ладонь. Прошипел: «Повторяй за мной. Дарий… пожиратель хаоса, наставник и учитель… возвращаю тебе то, что по праву твое и освобождаю тебя»
Непослушные замерзшие губы слабо шевелились, язык неохотно выталкивал в морозный воздух нужные слова. Тело пробила дрожь, голову пронзила боль. Над головами, застилая небо, вился дым, а в нем плясали искры. «Интересно, — подумал вдруг Куно. — Что стало с людьми Кайриса?» Он пытался напрячь слух, чтобы услышать пульсацию их сил в реве огня, но его тело, безупречный инструмент магии, изменило ему. Он чувствовал себя бессильным. Пустым. Голову словно набили ватой.
«Сконцентрируйся», — одернул его Дарий. Куно заглянул ему в глаза и оторопел. Вместе с силой к Дарию вернулся и облик. Он в целом походил на человеческий. Кожа разгладилась, пропала стянувшая дряхлое тело сеть морщин, куцые пряди отпали, а на их месте появилась густая шевелюра. Глаза сверкали, как молнии, а кожа, до этого бесцветная, как бумага, словно напиталась смолой. Дарий даже как будто прибавил в росте, или Куно так только показалось, потому что его ноги в ту же секунду подкосились и он рухнул на снег.
Наблюдавшая за этим Васса встрепенулась.
— Хватит! — вскрикнула она. Дарий перевел искрящий сытый взгляд на нее, обнажил белоснежные зубы в улыбке. Он медленно разжал пальцы, позволяя чародею осесть на землю. По лицу Куно растеклась слабая улыбка, словно закончилась борьба, продолжавшаяся в нем день и ночь. Он перевел тяжелый взгляд на Вассу. Та вышла вперед, встала между ним и Дарием.
— Ты получил, что хотел, — уверенно проговорила она. Смелая, как никогда в жизни.
— О, да, — цокнул языком дух и снова схватил Вассу за подбородок, привлек к себе для жаркого и жадного поцелуя. Так человек, потерявшийся в пустыне, делает первый глоток воды. Но через секунду Дарий отшатнулся и отвращенно поморщился. — Ладно, будет время поразвлекаться потом. Пора воздать всем должное.
Он хлопнул в ладоши и оглядел собравшихся, как фокусник перед представлением.
— Начнем, пожалуй, с правдовидицы. Если бы не она и ее бесполезная сила… — мурлыкнул он. — Ты желала, чтобы тебя видели, чтобы запомнили, чтобы ты была самым ярким воспоминанием. Что ж…
Он хлопнул в ладоши. В воздухе заплясали вспышки, кожа Вассы заискрилась. Девушка уставилась на свои руки, растопырила пальцы, оглядывая их со всех сторон.
— И что мне прикажешь с этим делать? — нахмурилась она. Но Дарий только шире улыбнулся.
— О, не переживай. Колдовство еще не закончено.
Куно прислушался. По воздуху разлилось гудение. Оно собиралось вокруг Вассы, становилось все громче и сильнее, оглушало, а ее сияние в то же время становилось плотнее, так что за ним вскоре не стало видно ни черт, ни глаз. Она шумно задышала, вцепилась пальцами в корсет платья, словно оно перекрыло ей кислород. А потом — хлопок! И она взмыла вверх с оглушительным свистом, под самый купол неба, и распалась на сотню сияющих искр с таким грохотом, что содрогнулась земля.
Куно сжался, закрыл глаза. Одинокая слеза скатилась по щеке. Все тело напряглось в немой ярости, но он не мог даже подняться. Подать голос. Он перевернулся на спину и во все глаза смотрел, как в небе догорают последние искры той, которую когда-то звали Вассой. Той, что устала быть милой для всех. Той, что в последние минуты своей странной жизни заставила Куно испытывать одновременно вину, жалость и злость. Как можно было так распорядиться своей жизнью? Хотя, чем он лучше…?