— Ты бы хотел, чтобы твой брат княжил вместо тебя? — спросила она. Все знали, что Эрдвиг, старший брат, должен был стать правителем Бернберга, но у прошедшей по континенту чумы были свои планы.
— Все этого хотели, — почесал голову Ладвиг. — Особенно я. В том, чтобы быть младшим — куча преимуществ. Можешь жениться по любви, развлекаться где угодно, никому до тебя нет дела. Почти как признанный бастард.
— Не сравнивай, — поджала губы Доминика. — Бастард всегда останется бастардом, и об этом никто не забудет.
Ладвиг смерил ее внимательным взглядом и чуть улыбнулся.
— Что бы ты сделала, если бы стала королевой Ост-Гаэля? Если бы все тогда получилось?
Доминика выдержала его испытывающий взгляд, но с ответом помедлила.
— Давай, не тушуйся. Ты с самого начала говоришь, что не знала об этом, но если тебя готовили к статусу принцессы, ты должна была рассчитывать, что однажды станешь королевой.
— Королевы на юге лишь украшают собой высшее общество, заваривают чай и рожают наследников, — пожала плечами Доминика. — Участь чуть лучше, чем у среднестатистической женщины, королев не бьют по видимым участкам тела. Но если бы я могла, я бы защитила женщин от мужчин.
— Каким образом? — вскинул брови Ладвиг.
— Это требовало бы обширной правовой реформы. По-хорошему, все законы целиком нужно было бы переписать, построить новое общество, это был бы долгий процесс и не все бы с ним согласились. Но это дало бы свои плоды.
— Ты ведешь себя, как завоевательница, — продолжал улыбаться Ладвиг, из его уст это звучало, как комплимент, но во взгляде застыл лед. — Но тебя бы, скорее всего, сожгли сразу, как только ты начала бы что-то делать. Спроси потом у Аверии, как она смогла править Долиной единолично, ты узнаешь, что она не сразу стала несгибаемой княгиней, к которой прислушиваются другие князья. А пока вот тебе задачка для размышлений: что ты сделаешь с домом, в котором живет множество семей, но один этаж засрали голуби?
— Выгнать голубей, заделать окна, помыть полы и развесить пучки лаванды, — ответила Доминика, понимая, к чему идет разговор.
— Именно. Ты же не будешь ломать стены и выгонять людей?
— Я тебя поняла, — быстро ответила девушка, стараясь предотвратить лекцию. Ей меньше всего хотелось слушать метафоры, косвенно намекавшие на ее некомпетентность.
— Пока у тебя неплохо получается, — приободрил ее Ладвиг. Его горячая ладонь легла на ее плечо. — Север может научить тебя многому, если ты позволишь. Мне кажется, ты была рождена для него.
— Это мы еще выясним, — кивнула Доминика, придвигаясь чуть ближе. Ладонь князя скользнула по ее спине, поперек позвоночника, чуть задевая голую кожу в вырезе горловины, и удобно улеглась на другом плече.
— Никто не торопит, — сказал князь чуть тише, поворачивая голову к девушке. — Я хочу, чтобы ты запомнила еще одну вещь. Сегодня, что бы ни случилось, я на твоей стороне.
И, не давая ей задать вопросов, Ладвиг привлек ее к себе, запустил руку в волосы и крепко поцеловал. Доминика удивленно вскинула брови, но тут же поддалась ему, прикрыла глаза, позволяя себе отвечать на мягкие движения губ и языка. В этот раз Ладвиг целовал ее неспешно, без голодного жара, наслаждаясь каждым мгновением. Доминика сцепила пальцы у него на затылке, требуя большего, но князь лишь слегка укусил ее, аккуратно, чтобы не оставить следа, и отстранился. Доминика смотрела на него с хитрым прищуром, всеми силами стараясь контролировать дыхание. Но следующий же поцелуй выбил землю из-под ее ног, заставляя провалиться в горячие объятия, навстречу каждому прикосновению.
***
— Ты необучен, — осадил его Ланс после очередной попытки. — Твои мысли и чувства рвут тебя на части. Отдаляют от твоей силы, не дают ее использовать, держат в ловушках, которые для тебя построили трусливые люди. Ты можешь больше.
Куно уже не мог ничего. За окном давно стемнело, а они все бились над несчастной пахлавой. У Куно тряслись руки, рубашка прилипла к мокрой от пота спине, сил почти не осталось, и чародей с опаской поглядывал на огонь. А злосчастные десерты ни в какую не хотели становиться хоть чуть-чуть осязаемыми. Он хотел уйти в замок, запереться в лаборатории и сидеть там до самой весны, но покинуть магазин ему не позволял разыгравшийся, как голод, азарт.
— В Ост-Гаэле к образованию чародеев относятся… с осторожностью. Не как в Озерном Крае, где они с помощью магии смогли победить голод и болезни. В Ост-Гаэле власти очень боятся повторения Чародейского бунта, поэтому не дают учиться лишнему.
— Ты единственный сильный чародей на Севере. От тебя зависит его будущее, не от князей и не от принцессы, — говорил Ланс. — Если ты хочешь, чтобы твоя жизнь перестала быть бессмысленной, ты должен научиться слушать.
— О, я слушаю тебя, очень внимательно, — ответил юноша, чувствуя, что этот разговор начинает утомлять. Это не ускользнуло от его собеседника.
— Если будешь делать то, что я говорю, для тебя не будет преград, Север перестанет быть твоей темницей, а принцесса — кукловодом. У тебя никогда не будет хозяев. Только научись слушать.
— Я умею слушать, я..!
— Ты не слышишь, — Ланс шипел ему в самое ухо. — Тебя всю жизнь учили отрекаться от своей силы, игнорировать ее. Ты должен понять истинную суть магии. Она не в свете и не в огне, она повсюду, ты должен научиться черпать ее и направлять. Попробуй. Найди источник.
Куно устало потер виски. Поморгал в надежде, что рано или поздно его глаза увидят что-то новое, но ничего не менялось: все те же горы тряпья, остывший чай, зеркала, стеклянные светильники со свечами внутри. Как бы ему ни хотелось сохранять достоинство, Куно пошатнулся и плюхнулся на стул возле прилавка, чувствуя разливающуюся по телу усталость.
— Я больше не могу.
— Все ты можешь, парень, — хлопнул его по плечу Ланс. — Закрой глаза, чтобы они тебя не отвлекали и слушай. Держи в голове, что твоя магия — зеркало того, что есть вокруг. Ты как линза. И слушай.
Куно послушно прикрыл глаза, сжал губы, даже задержал дыхание. Сперва он слышал только звон крови в ушах, потом бурчание живота. Затем потрескивание лампад и сопение Ланса. Юноша стиснул зубы, пытаясь расслышать что-то еще. Что-то новое. Что-то, что было всегда вокруг него и что он игнорировал, привык не замечать. Что-то, похожее на музыку ветра, шелковый шарф, трепещущий на бризе, хлопанье крыльев, песню птицы, стон северного сияния, разлившийся по небу в тот день, когда он увидел Ладвига и Эдвина в истинном обличии. Этот звон врезался в его слух, и Куно ухватился за него, как за путеводную нить. Или за руку. Звук был живой, он двигался и менялся, и Куно следовал за ним, позволяя переливам и полутонам извиваться перед его внутренним взором, рисуя новый мир.
— Ты слышишь? — прошептал Ланс. Куно закивал, чтобы не спугнуть чувство, затрепетавшее под ребрами. — Звук подскажет тебе ближайший источник. Следуй за ним.
Куно открыл глаза. Все цвета заиграли ярче, заплясали перед глазами ослепительными пятнами, и впереди, прямо в центре этого буйства, было самое громкое, оглушающе пылающее пятно. Куно приблизился, чтобы рассмотреть его получше — это оказалась небольшая фиалка в горшке. Чародей протянул руку, чтобы коснуться нежных лепестков, и тут же ощутил легкое теплое покалывание, попавшее в руку, поднявшееся к локтю. Цветок тут же рассыпался в песок. Куно испуганно обернулся в сторону Ланса.
— Я не хотел, простите! Я…
— Отлично, — только и сказал старик. Его глаза горели жадным огнем, как у невезучего игрока в кости, приблизившегося к заветному выигрышу. — А теперь сделай, как я учил.
Куно кивнул и сконцентрировался на тарелке со сладостями. Закрыл глаза, сложил руки и направил энергию, этот звук, звеневший в его венах, на иллюзию. На мгновение оглушительный звон наполнил его уши, выбил землю из-под ног. Перед глазами заплясали цветные пятна, и все тело прошила боль, как будто что-то вырывалось наружу. Словно вскрыли застарелую рану. А затем комнату наполнил запах свежей пахлавы.