А королева как отрезала: «Мне решать». Подайте, мол, Свон сюда и конец на этом!
Тут графиня Алель подозвала меня, а когда я приблизился и склонился над ней, нарочно громко проговорила, видать, чтобы королева слышала, как ее распоряжение выполняют: «Ступай, приведи Свон, да пусть эта неряха оденется приличнее». А сама ущипнула за локоть.
Слуга оголил руку, на которой красовался синяк.
– А когда я уставился на нее, не понимая, почему меня ущипнули, она одними губами прошептала: «Быстро приведешь, розгами запорю!». Вот я и шел к вам кругалями, по самой длинной дороге. Кому захочется отведать розги?
– Это что же выходит? – хлопнула себя по бедрам повариха. – Чарис тут ножиком орудовала, пока ты за Свон шел? Э-э-х, гадины какие! Не хотят, чтобы наша девочка красоту их затмила! Ну, ничего, милая! Не плачь. Мы сейчас что-нибудь придумаем. А ты, ступай, доложи, что Свон скоро появится. Вечером за колбаской не забудь заглянуть. Заслужил.
Когда слуга удалился, Берта устало опустилась на кровать.
– Ох, и зачем же ты королеве понадобилась? Странно все это!
– Не знаю, матушка, – Свон вытерла о рваное платье мокрые глаза. – Мне страшно – вдруг она знает, что это я с Даком у беседки сидела… Но и ослушаться приказа я не могу. Надо идти, вот знать бы только в чем…
– А ты иди в платье, в котором в деревню бегала. Амали его еще вчера починила и постирала. Не в форме же служанки перед королевой предстать.
Свон, умыв лицо, сходила на задний двор и принесла оттуда высохшее платье. Расправив подол, грустно вздохнула – хоть одна ее вещь, благодаря заботливой Амали, избежала мести Чарис.
Повариха переплела Свон косу, красиво уложила на голове, вдела в уши свои золотые сережки, поцеловала и выпроводила из комнаты, а сама осталась прибираться, ворча и ругаясь, что подлые господа простому люду ходу не дают.
Свон остановилась перед тяжелой дверью, которую, согласно заведенному порядку, должен был открыть слуга, доложив, что явилась воспитанница графа Шовеллер, но того отчего-то на месте не оказалось. Свон замерла, не зная, что делать. Войти в залу, где находилась королевская семья, открыв двери самой, казалось неловким. Но в тоже время, не век же ей здесь стоять, вдруг слугу отправили по какой-то надобности?
Взволнованная предстоящей встречей, Свон вытерла вспотевшие ладони о юбку и взялась за резную ручку.
Сзади послышались шаги. Они были такими стремительными, что Свон не успела обернуться, чтобы понять, кто к ней приближается. Внезапно все вокруг потонуло в серой дымке. Свон не сразу поняла, что на ее голову высыпалось что-то мелкое, похожее на порошок, которое осело не только на одежде, но и покрыло плечи, волосы, попало в глаза. Не успела она осознать произошедшее, как последовал сильный толчок в спину, от удара двери распахнулись, и Свон, едва удержавшись на ногах, влетела в залу, где разговоры тут же оборвались.
Невыносимо жгло глаза, Свон почти ничего не видела, хотя и пыталась стряхнуть с лица серый порошок. Не найдя ничего лучшего, она наклонилась и вытерла лицо о подол.
– О, боги! – громко воскликнула графиня Шовеллер. – Неужели нельзя было умыться, прежде чем прийти сюда? Вы же, милочка, вся в грязи!
Послышались смешки, шепот и шелест от быстрых взмахов вееров.
– Эта и есть та самая Свон, Ваше Величество, – графиня нарочито громко вздохнула.
Свон распрямилась и сквозь слезы увидела, что она находится перед королевой, за спиной которой стоит темноволосый принц и пристально смотрит на «грязную милочку».
Мало кто из собравшихся заметил, что наследник, видя перед собой растерявшуюся девушку, чью одежду, волосы и лицо покрывал слой золы, стиснул зубы и едва сдерживал себя от гнева. На его недовольство обратил внимание лишь светловолосый принц, сидящий на кушетке рядом с Аделаидой. Леди, расположившиеся на диванах и креслах, расставленных полукругом напротив массивного кресла королевы, были заняты тем, что кривили лица и зажимали носы, показывая друг другу, как им отвратительна Свон.
Светловолосый принц, медленно встав с кушетки, протянул ей носовой платок. Свон посмотрела на мужчину со смущением, но кружевной платок приняла. Промокнув краешком платка слезы, смутилась еще больше – белоснежная ткань окрасилась в бурый цвет. «Боже, что сейчас происходит с моим лицом?»
– Н-да, – между тем произнесла королева, – вижу. Как-то она не удалась… Можете идти, дорогая! – взмах руки, позволяющий выйти, и тут же возвращение к прерванной беседе: – Так на чем мы остановились? Это будет бал или маскарад?
Свон повернулась к двери, которую и видела-то смутно. Стыд и осознание того, что над ней открыто насмехаются, вызвали желание бежать из этого страшного места, но… ноги не слушались. Боясь запнуться о подол и предстать перед королевской семьей в еще более странном свете, Свон медлила. Вдруг гомон женских голосов прервал хорошо поставленный мужской голос.