– Я хочу, чтобы Свон пришла на бал.
В зале моментально смолкли все разговоры. Свон повернула голову и увидела, что к ней навстречу идет светловолосый принц.
– Милая, я зайду за вами в шесть часов, – он встал перед ней и, низко наклонившись, поцеловал руку, в которой «замарашка» мяла грязный платок.
Свон, оглушенная зловещей тишиной, быстро покинула залу.
Лакей, на этот раз вновь появившийся за дверью, заметив, в каком состоянии находится служанка, приглашенная к королеве, не удержался – подал руку и проводил до комнаты.
Упав на постель, Свон расплакалась.
– За что они так?
– Что опять случилось, деточка? – Берта протяжно зевнула и, откинув плед, поднялась со своей кровати. – Ох, божечки! Откуда эта грязь? Ты упала?
– Нет, кто-то высыпал на меня золу и втолкнул в залу прямо к ногам королевы! Все смеялись! А потом, словно мне не хватило позора, светловолосый принц пригласило меня на бал! Он тоже решил посмеяться надо мной, да, матушка?
– Пойдем, родная, умоемся. Ты успокоишься и все подробно расскажешь нам с Амали. Вставай, милая…
Услышав «милая» и вспомнив, что так ее называл принц, Свон разрыдалась еще пуще.
После того, как подопечную искупали в прачечной (только там, кроме кухни, можно было найти горячую воду в столь неурочное для купания время), женщины собрались на совет.
– Я не пойду на бал, – покачала головой Свон, сдергивая с волос полотенце. – Во-первых, нет никакого подходящего платья, а во-вторых, не думаю, что принц пригласил всерьез. Я боюсь, что это опять какой-нибудь злобный план. Тем более, что мы не знаем, как на его поспешное желание отреагировали королева и темноволосый принц. Я правильно поняла, ведь это он и есть тот самый грозный наследник?
– Ты права, он старший сын короля. Но давай уже называть их по именам. Наследника зовут Эдуард, а светловолосого принца – Уильям, и если он пригласил, то идти следует. Я слышала, братья дружат и решение одного – закон для другого.
– Пойти-то можно, – вздохнула Амали, – но вот беда – в чем?
– Пока Свон плескалась в ушате, я расспросила наших прачек, – Берта взяла в руки гребень и встала за спиной своей девочки. – Есть пара платьев, из которых можно быстро сшить одно. Магда уже взялась за дело. Тебя все любят, милая, и хотят помочь, – она расправила длинные волосы и запустила туда гребень. Свон скривила лицо от боли. Берта вздохнула, ее беспокоило совсем другое. – Только боюсь, до шести швея не управится. Ее все время дергают: то кружево отпоролось, то крючок оторвался. Наши девушки утюжат, наверное, сотый наряд.
– Но для тебя, дорогая, они найдут время, не переживай! – решила поддержать доченьку Амали, похлопав ту по руке.
В дверь постучали, и Свон торопливо завернулась в простыню. Берта набросила сверху свой плед, посчитав, что простыня не та одежда, в которой следует встречать гостей.
Открыв дверь, Амали повисла на шее у любимого. Это пришел Алекс.
– Ну, что тут у вас происходит? – мужчина сел на подставленный кухаркой стул. – Что за паника в вашем сонном царстве?
– Не такое теперь и сонное, – вздохнула Свон. – Неприятности так и валятся на мою бедную голову.
Алекс, слушая сбивчивый рассказ, хмурился. Единственное, что Свон утаила от друга семьи – историю о найденной записке, где черным по белому указывалось, что тайной любовницей Себастьяна Шовеллер является королева. И это совсем не от недоверия. Свон боялась ненароком втянуть родных ей людей в опасное дело. Кроме того, зачем рассказывать о королевском бастарде, если ты так и не поняла, кто есть тот самый таинственный сын? Может быть, у королевы их не два, а три, и имя третьего скрывают именно потому, что он незаконнорожденный? Могущественный бастард, который действует по указке королевы… Бр-р-р-р! Любой может лишиться головы, если королева только догадается, что ее тайной владеют посторонние люди.
– Это все, что ты хочешь рассказать? – строго спросил Алекс, сведя брови к переносице.
Женщины замерли. Они впервые видели его таким серьезным. Веселый, легкий в общении, рассказывающий бесконечные истории о столичной жизни, страстно влюбленный в Амали, хотя она гораздо старше его, учитель и друг для Свон – таким они знали Алекса, таким он для них был привычным. А теперь за столом сидел чужак с острым взглядом и сжатым в узкую полоску губами.