— И я не во дворце вырос. Давайте лучше перейдём к осмотру.
Виланд задумался, нагнулся к телу, некоторое время изучал повреждения, а потом сказал:
— Тебя же, в первую очередь интересует, демон это безобразие устроил, или нет?
— Разумеется. Свидетель у нас слишком ненадёжен, чтобы верить ему на слово.
— Шея перебита, в месте удара кость раздроблена. Да и ключица, видно, сломана. Кровь долго текла из раны и никак не унималась. Может, конечно, девица болела чем-нибудь кровотечению способствующим, не знаю. Вот только в ранах, что после демонов остаются, это не часто встречается.
— Я слышал, что слуги сатаны выделяют обжигающую слизь, — вспомнил сержант, — если она попадает на кожу…
— Есть здесь такой ожог, — Виланд вынул из-за пояса кинжал и осторожно отодвинул лезвием материю. Кровь, которой была пропитана ткань, уже засохла, и лоскут попросту согнулся, обнажив верхний край раны на шее.
— Это ожог?, — спросил Ладвиг, разглядывая не испачканный кровью вспухший край раны.
— Да, видишь, всё покраснело, кожа пузырями мелкими вздулась. Вот здесь, совсем как роса на траве. Если такой пузырик проколоть, — стражник сопроводил свои слова действием, — оттуда водичка мутная потечёт. Кабы девица осталась жива, пузыри и до размеров бычьего глаза раздуться могли. Потом они всегда сами лопаются, и на коже в том месте рана остаётся. Неглубокая, но болит сильно и не заживает долго. Если раны множественные, то лихорадит человека сильно, не все выживают.
— Да вы ещё и доктор?, — искренне восхитился Ладвиг. — Повезло мне!
— Поживёшь с моё, сержант, и не такому ещё научишься, — усмехнулся Виланд.
— Значит, всё-таки демон… Магистрат не слишком обрадует это известие.
— Выходит так. По траве они следов никогда не оставляют. Разве что… — стражник огляделся по сторонам, — …по деревьям он вдруг скакал.
— А они умеют?
— Умеют, — кивнул Виланд. — Цепляются пальпами, раскачиваются, будто на верёвке, и летят вперёд, как из пращи. Деревья слизи ядовитой тоже не любят. Если в том месте кора тонкая, сжигает её, словно огнём. Дерево не погибнет, заживит постепенно рану, но шрам уродливый всё равно остаётся. Приметный.
— Предлагаете все деревья здесь облазить?, — с сомнением покачал головой Ладвиг.
— Все, пожалуй, не требуется. А вокруг поляны можно. Парнишка в команде есть мелкий. Бруно. По деревьям не хуже кота лазит. Можно ему поручить.
— Согласен. — сержант обратил внимание на лежавшую рядом с жертвой корзинку с крышкой. — Её вещи не осматривали?
— Я не позволил. Ни ребятам нашим, ни хлыщу магистратскому. Этим делом, говорю, должен заниматься дознаватель.
Ладвиг кивнул и принялся осматривать вещи убитой. Распространённая среди селян сплетённая из тонких прутьев корзинка лежала кверху дном. Оказалось, что ручка была сломана и глубоко ушла внутрь, заклинив откидывающуюся вверх плетёную крышку.
— Похоже, придавила её девица, когда падала, — предположил Виланд.
Сержант взвесил на ладони корзинку, освободил крышку и откинул её в сторону. Содержимое корзины немало удивило обоих следователей. Практически всё внутреннее пространство занимала мёртвая курица, обычная деревенская пеструшка.
— Надо же, и в её смерти нужно демона винить, — вздохнул стражник.
— Обломок ручки в крови, а вот и рана. — Ладвиг достал мёртвую птицу и положил на траву. — Пусто. В корзинке больше ничего нет.
— Любопытно… — Нахмурившись, Виланд сдвинул свои кустистые брови и стал похож на филина. — Нести в город одну единственную курицу…
— Ночью, — напомнил сержант и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. — А с чего это мы решили, что она шла в город, а не наоборот? Купила на рынке курицу и шла с ней к себе домой.
— Идти она могла куда угодно, в том числе из города. Но, есть тут одна неувязочка. Ночью молодая девица, да ещё без провожатого, ни за что не осмелиться уйти далеко от дороги. Тут днём-то, бывает, что шалят лихие людишки, а уж ночью…
— Значит, был у неё повод сторониться людей.
— Не уродина, и не прокажённая. Какой ещё повод? И где же ты видел, чтобы селяне покупали на городском рынке кур? Всё происходит наоборот.
— Может, это особенная порода?
— Не смеши… — Виланд осёкся и, взяв в руки курицу, стал мять её тушку в руках. — Любопытно… Полный зоб.
Он снова достал кинжал и одним взмахом разрезал несчастную курицу. Сержант скептически улыбался, наблюдая за действиями стражника, пока не услышал удивлённый возглас.
— Ого! Вот это улов! Посмотри, Ладвиг, это и впрямь особенная порода. — Виланд высыпал на ладонь содержимое куриного зоба и показал дознавателю полную горсть золотых крупинок.