Если бы Ладвиг заранее узнал, сколько захочет взять за свои труды старый оружейник, он, пожалуй, и в мастерскую заходить бы не стал. Но Рабан уже успел доказать, что его слава возникла не на пустом месте и в своём деле равных ему нет. Сержант вздохнул, но в мечтах уже явственно видел свою рапиру, ощущал в ладони рукоять, чувствуя, как мышцам приятна тяжесть великолепного оружия.
— Согласен.
— Возьму задаток. Остальное после того, как баланс выправим. Послезавтра будет всё готово.
"А неплохой, в целом, день сегодня, — думал Ладвиг, возвращаясь, домой. — Чувствую, хлопот у меня теперь прибавится, но это даже к лучшему. Я уже столько времени обучаю криворуких стражников, что рискую совсем растерять все свои навыки".
Грета почувствовала настроение квартиранта ещё до того, как увидела, с какими покупками он возвратился домой.
— Нельзя же столько времени находиться на службе, господин сержант, — вздохнула она и укоризненно покачала головой. — Но, судя по вашим глазам, начальство вас всё-таки оценило. Пообещали серьёзную должность?
— Похоже на то. — не смог сдержать улыбки Ладвиг. — И по этому случаю, мы устроим небольшой праздник.
— Недаром, у меня сегодня особенно удалась свиная рулька в пиве. — она потупила взор и добавила: — Как вы любите…
В исполнении Греты Ладвиг любил не только рульку. Вдовушка была ненамного старше и весьма недурна собой. Она души не чаяла в квартиранте и не отказалась бы выйти замуж во второй раз, но, опираясь на жизненный опыт, догадывалась, что едва ли сможет накрепко привязать Ладвига к себе. Где-то в глубине души Грета знала, что квартирант не навсегда останется сержантом городской стражи. Он был ещё слишком молод, чтобы прозябать на этой должности, обычно предназначавшейся для выслуживших своё ветеранов. И когда карьера Ладвига пойдёт вверх, для Греты места в его жизни, скорее всего не найдётся. Рассудив здраво, она поняла, что, пристально вглядываясь из-под ладони вдаль, всегда упускаешь лежащее прямо перед носом, и решила просто наслаждаться женским счастьем.
Отношение Ладвига к хозяйке дома было в чём-то схожим. Никаких романтических чувств он к Грете не питал, предпочитая простые взаимоотношения без обязательств и семейных ссор. Он не обманывал себя, прекрасно понимая, что рано или поздно всё это закончится.
— Доброе утро, господин сержант. Как насчёт моего вчерашнего предложения навестить с утра мертвецкую и расспросить ночного мастера о наличии особых примет на теле убитой?
— Доброе утро, Виланд. Предложение в силе. Мы же с вами вчера договорились обходиться без чинов.
— Ты предлагаешь это в повседневный обычай ввести?
— Почему бы и нет. Я не хочу, чтобы субординация мешала вам свободно высказывать свои мысли, даже если они не совпадают с моими.
— Я согласен, Ладвиг. Но при офицерах, или чинушах магистратских, устав буду блюсти неукоснительно, и тебе советую. Они панибратства с нижними чинами не одобряют.
По сравнению со вчерашним днём, Виланад выглядел гораздо увереннее. Ладвиг не стал спрашивать, успел ли стражник рассчитаться с долгами, решив не напоминать о причинах, побудивших Виланда пойти к нему в помощники.
— У меня вчера состоялась приватная беседа с начальником караула у Южных ворот. Он мне кое-что рассказал про вас.
— И что же тебе поведал Матиас?, — заинтересовался Виланд. — Командир из него никудышный, а вот по части пива и сплетен он большой дока.
— Очень точная характеристика. А он считает, что вы потеряли свою должность потому, что слишком усердно пытались выслужиться перед начальством. Я знаю вас совсем немного, но успел засомневаться в истинности такого утверждения.
Услышав это, Виланд даже замедлил шаг и недоверчиво посмотрел на сержанта:
— Это всё, что он тебе сообщил?
— Да. Матиас уверен, что вы по своей инициативе примкнули ко мне и стараетесь вернуться на прежнюю должность. — сказал Ладвиг, поглядывая на реакцию бывшего вахмистра.
Но Виланд, казалось, пропустил слова мимо ушей. Он помрачнел, некоторое время над чем-то раздумывал, а после произнёс:
— Этот болван ещё глупее, чем я о нём думал. Ты должен кое-что обо мне узнать, Ладвиг…