Палач и Виланд встретились как старые знакомые, разве что не обнялись и не обменялись рукопожатиями. Стражник назвал его по имени, Астором, представив сержанта, объяснил цель своего визита. Ночной мастер особого интереса к Ладвигу не проявил, но сержант всё же почувствовал себя не слишком уютно, когда взгляд холодных глаз скользнул по его груди и шее. Пытаясь мысленно убеждать себя, что каждый человек смотрит на других сообразно профессиональному навыку, Ладвиг постарался не вздрогнуть и с достоинством встретил взгляд палача.
— Вчера, значит. Девица с перебитой шеей?, — переспросил ночной мастер. — Вроде бы есть такая.
"Ну вот, а кто-то из наших утверждал, что он немой, — подумал сержант, — хотя, при его работе голос не главное".
— А ты её уже осматривал?, — спросил Виланд.
— Осматривал. А чего интересует?
— Особые приметы на теле есть какие-нибудь?
— Приметы… — палач поскрёб здоровенной пятернёй подбородок и задумался.
— Родимые пятна, шрамы от порезов или ожогов, — подсказал Виланд.
— Ну, от того, что она девицей померла, вам, наверное, проку мало. — осклабился ночной мастер и разразился гулким противным смехом.
— Нам-то к чему говорить эти подробности?, — брезгливо поморщился Ладвиг.
— Вам ни к чему, — продолжая смеяться, сказал палач, — а священнику знать положено, когда он заупокойную службу по убиенной проводить станет. Ему самому, что ли прикажете проверять?
Виланд укоризненно покачал головой и произнёс:
— Хватит смеяться, Астор! Мы тут с серьёзным делом. Как-то опознавать её нужно.
— Заново, что ли?
— Как заново?, — нахмурился стражник. — Кто-то уже приходил до нас?
— Ну да. Прямо перед вами заходил какой-то мужичонка. Я его в подвал водил. Он её опознал, как полагается. Кузина, говорит. Погоревал немного, как положено. Спрашивал про вещички — корзинку и ещё что-то. Так её без корзинки доставили. Я так ему и сказал.
— Давно ушёл?, — почти выкрикнул Ладвиг, с нетерпением поглядывая на Виланда.
— Я же говорю, прямо перед вами. Как вы в дверях-то не столкнулись?
— Как он выглядел?, — в свою очередь спросил стражник.
— Да обычно. Плюгавый такой. Хромал вроде немного.
— Это он саваны нёс!, — крикнул Виланд и устремился к выходу. — Я на улице посмотрю, а вы допросите могильщиков!
Ладвиг среагировать не успел и остался один на один с палачом, переключившим всё своё внимание на него.
— Чего это он?, — поинтересовался ночной мастер, задержав взгляд на шее сержанта.
— У вас служат хромые могильщики?, — спросил Ладвиг, понимая, что пора как-то заканчивать аудиенцию.
— Нет. Хромых не держим. Здоровые-то еле справляются.
— Тогда ловить нужно самозванца!, — сержант вежливо кивнул на прощанье и побежал вслед за Виландом.
Возле открытой настежь входной двери, на ворохе саванов сидел впустивший их могильщик. Отметив страдальческое выражение лица и прижатые к животу руки, Ладвиг, на бегу спросил:
— Ранен?
— Ручкой заступа ткнул, паскуда, — простонал в ответ могильщик и добавил: — К реке он рванул, пёс шелудивый.
Сержант выскочил на улицу, спускавшуюся в сторону Речных ворот и в сотне ярдов впереди себя мельком успел заметить плащ стражника. Виланд, несмотря на возраст, продолжал преследовать подозреваемого и успел удалиться на приличное расстояние. Ладвиг скорым шагом отправился следом, замечая, что на погоню уже стали обращать внимание прохожие, потянувшиеся к ближайшей церкви на утреннюю службу. Отслеживая, в какую сторону направлены взгляды зевак, сержант довольно быстро нашёл на набережной Виланда, склонившегося над зарешёченным колодцем возле самого уреза воды.