– Лина…
Лина подняла голову от дневника – на пороге показалась Эффи. Она робко вошла и села на кровать.
– Там люди пришли. Праздник начинается.
Лина слышала голоса внизу, но решила притвориться, будто не слышит.
– Он тоже пришел, – с нажимом продолжила Эффи.
– Кто?
– Костас.
– Ну и что?
Эффи вгляделась ей в лицо.
– Лина, серьезно, тебе надо на него посмотреть.
– Зачем?
Эффи подалась вперед, опершись локтями о колени.
– Я понимаю, ты думаешь, он такой… бабушкин сынок, но, Лина, он просто… просто…
Когда Эффи волновалась, ей было трудно закончить фразу.
– Он что?
– Он…
Лина подняла бровь.
– Умопомрачительный! – отчеканила Эффи.
Лине, естественно, стало любопытно, но она решила не признаваться.
– Эф, я приехала в Грецию не для того, чтобы найти жениха.
– Тогда можно мне с ним замутить?
Лина улыбнулась по-настоящему.
– Эффи, ну конечно. Только у тебя вроде уже есть парень, ничего?
– Был, пока я не увидела Костаса.
– Ух ты. Он настолько крут?
– Сама увидишь.
Лина встала.
– Ладно, пошли.
Как удачно, что ей так сильно расхвалили Костаса заранее. Когда она его увидит, то точно разочаруется!
Эффи осталась сидеть.
– Ты сказала бабушке, что идешь наверх переодеться.
– Ой, точно.
Лина порылась в сумке. Солнце уже село, и стало прохладно. Она достала коричневую водолазку – самый свой несексуальный наряд – и стянула волосы в строгий хвост. Но Штаны есть Штаны.
– Знаешь, эти джинсы – они просто волшебные какие-то! – искренне похвалила Эффи. – Сидят на тебе просто обалденно. То есть даже лучше, чем все остальное.
– Спасибо, – сказала Лина. – Ну, пойдем.
– Уи-и-и-и! – обрадовалась Эффи.
Коротко говоря, Костас никого не разочаровал. Он был высокий. И походил скорее на мужчину, чем на мальчика: ему было не меньше восемнадцати. Еще он был такой красавец, что Лина заподозрила неладное.
Вообще-то Лина часто подозревала неладное. Но у нее были основания относиться с подозрением к мальчишкам. Лина знала их как облупленных: они никогда не заглядывают дальше внешности. Притворяются, будто хотят с тобой дружить, чтобы завоевать доверие, а как только начинаешь им доверять, лезут лапать. Притворяются, будто хотят вместе с тобой делать проект по истории или вербовать доноров крови, чтобы ты обратила на них внимание. Но стоит втолковать им, что ты не собираешься с ними встречаться, как они вдруг перестают интересоваться хронологией и острым дефицитом донорской крови в больницах. А хуже всего – иногда они начинают приставать к твоей лучшей подруге, лишь бы быть поближе к тебе, а когда правда выплывает наружу, разбивают лучшей подруге сердце. Лина предпочитала не красавчиков, а мальчиков попроще, но даже те, кто попроще, разочаровы- вали ее.
Сама Лина думала, что большинство девочек готовы терпеть большинство мальчиков только потому, что им постоянно требуется подтверждение, что они красивые. А Лина знала это о себе точно – пожалуй, это было единственное, что она знала о себе точно, – и ни в каких подтверждениях не нуждалась.
Подруги Лины называли ее Афродитой, богиней любви и красоты. Насчет красоты не поспоришь, а вот что касается любви, то все с точностью до наоборот. Лина была совсем не романтичная.
– Лина, это Костас, – сказала бабушка. Лина видела, что бабушка старается вести себя спокойно, но от волнения у нее сейчас дым пойдет из ушей. – Костас, это моя внучка Лина, – продолжала бабушка и показала на Лину плавным жестом, словно знакомила победителя телевикторины с его новенькой красной машиной.
Лина торопливо и неловко пожала Костасу руку, чтобы предотвратить всякие внезапные поцелуи в щеку на греческий манер.
Костас, отвечая на рукопожатие, всмотрелся ей в лицо. Она чувствовала, что он пытается перехватить ее взгляд, но упорно смотрела вниз.
– Осенью Костас едет в университет в Лондон, – похвасталась бабушка, как будто это была ее заслуга. – Он немного играл в национальной футбольной сборной, – добавила она. – Мы все так им гордимся!
Теперь настала очередь Костаса опускать глаза.
– Валия хвастается больше моей родной бабушки, – пробормотал он. Лина отметила, что по-английски он говорит с акцентом, но уверенно.
– А этим летом Костас помогает своему бапи, – возвестила бабушка и смахнула слезу умиления – буквально. – У бапи Дунаса нехорошо вот здесь. – Бабушка похлопала себя по груди там, где сердце. – Костас отменил все планы на лето, чтобы остаться дома и помогать ему.