– Что-то случилось? – спросила она.
– Я точно не знаю, – ответила соседка. – Они в «Сибли».
– Спасибо! – крикнула Тибби и снова вскочила на велосипед. Нацелилась в сторону больницы и принялась изо всех сил жать на педали.
«Наверное, у Бейли просто плановый осмотр», – думала Тибби. Наверное, выкачают у нее пол-литра крови, чтобы убедиться, что лейкемия не делает с ней ничего такого, не положенного. Видно же, что Бейли нормально себя чувствует. Больные дети лежат в кровати. А Бейли постоянно крутится рядом.
Вообще-то, если это просто плановый осмотр, будет довольно диким поступком взять и примчаться, подумала Тибби, когда входила, обливаясь потом, в вестибюль гостиницы с ледяным от кондиционеров воздухом. Она побегала туда-сюда по вестибюлю, подумала, какие у нее варианты, и тут заметила миссис Граф- фман, которая входила в широкие больничные двери. На ней был костюм, а в руках – пакет из «Макдо- нальдса».
– Миссис Граффман, здравствуйте. – Тибби возникла прямо у миссис Граффман перед носом. – Я подруга Бейли.
Ей смутно вспомнилось, как она недели три упорно сопротивлялась и не позволяла Бейли говорить, что они подруги.
Миссис Граффман кивнула и коротко улыбнулась:
– Естественно, я знаю, кто ты.
– Все ли… ну… все ли нормально у Бейли? – спросила Тибби. И вдруг поняла, что у нее трясутся ноги. Господи, ну и кондиционеры тут! От них и здоровый заболеет. – Вы просто на осмотр или еще что-то?
Тибби шла рядом с матерью Бейли и думала, что на самом деле ее сюда не приглашали. Ну и кто кого преследует?
Мама Бейли вдруг остановилась, и Тибби по инерции забежала чуть вперед.
– Давай присядем на минутку, – предложила миссис Граффман.
– Да. Конечно. – Тибби всмотрелась в лицо миссис Граффман. Глаза у нее были красные и усталые. Губы были как у Бейли.
Миссис Граффман отвела Тибби в тихий уголок, где стояло несколько стульев. Села. Напротив миссис Граффман стульев не было, поэтому Тибби села рядом и сильно подалась вперед.
– Тибби, я не знаю, сколько тебе известно о том, что пришлось испытать Бейли. Я знаю, что она об этом не говорит.
Тибби окостенело кивнула:
– Она об этом не говорит.
– Ты знаешь, что у нее лейкемия. Рак крови.
Тибби снова кивнула. Формулировка получилась жесткая.
– Но это же хорошо лечится, да? Дети же часто выздоравливают, и все?
Голова миссис Граффман чуть-чуть склонилась к плечу, будто стала слишком тяжелой – не удержать.
– Бейли поставили диагноз, когда ей было семь. Она прошла восемь курсов химиотерапии, облучение, а в прошлом году – пересадку костного мозга. Почти всю жизнь она провела в клинике в Хьюстоне. – Она коротко прерывисто вздохнула и снова взяла себя в руки. – Что бы мы ни делали, болезнь возвращается.
Тибби так замерзла, что у нее стучали зубы. И все волоски на руках встали дыбом.
– Неужели больше нет никакого лечения? Совсем нет? – Голос Тибби прозвучал громче и резче, чем она рассчитывала.
Мама Бейли пожала острыми плечами.
– Мы хотели дать ей хотя бы пару месяцев пожить жизнью обычного ребенка в большом мире.
– Вы имеете в виду, что просто дадите ей умереть? – возмутилась Тибби.
Миссис Граффман поморгала.
– Мы не знаем… что еще попробовать, – тоненько выговорила она. – Сейчас у Бейли тяжелая инфекция. Мы уповаем на то, что у организма хватит сил совладать с ней. – Она подняла на Тибби опухшие мокрые глаза. – Нам очень страшно. Ты должна это знать.
У Тибби вдруг заболело в груди. Дыхание стало какое-то не такое. Сердце словно заметалось внутри безо всякого ритма.
– Бейли тебя обожает, – продолжила миссис Граффман. Морщинки в углах ее рта задрожали. – Ты сделала эти два месяца лучшим временем в ее жизни. Мы с ее отцом глубоко благодарны тебе за все, что ты сде- лала.
– Мне надо идти, – прошептала Тибби.
Она чувствовала, что сердце у нее вот-вот взорвется и она сама тоже умрет, а она не хотела делать это в больнице.
Ты можешь избрать дорогу, которая к звездам ведет;
А я изберу такую, чтоб сама меня берегла.
Рано утром в начале августа Лина, как всегда, позавтракала с Бапи в молчании, потом собралась и двинулась вверх по утесу на луга. Она решила вернуться в свою оливковую рощу. Нет. В его оливковую рощу.
Когда она очутилась на месте, оказалось, что цвета уже не такие, как в июне. В траве стало больше желтизны, зацвели другие цветы. Оливки на деревьях налились соком – уже не младенцы, а подростки. Ветер усилился. Мельтими, как звала его бабушка.