Стыд, как кошка, которой у нее никогда не было, терся о ноги и старался забраться в постель, чтобы прикорнуть совсем рядом. «Уходи прочь!» — гнала она непрошеного гостя, почти физически чувствуя, как он ластится к ней, щекочет щеку своим хвостом. Стыд хотел ее любви. Ведь кошки всегда выбирают тех, у кого на них аллергия.
Она не хотела подпускать стыд близко. Ни за что. Она выставляла его за дверь, пусть мяукает там, сколько влезет.
Неожиданно она вспомнила лицо отца в проеме разбитого окна — и он не был удивлен. Отец просто не мог осознать того, что увидел. Конечно, он думала Кармен гораздо лучше.
«Ладно уж, заходи!» Стыд потоптался у нее на животе и уютно там устроился — по-видимому, надолго.
Стремись к тому, чего хочешь. Работай над тем, чего хочешь достичь.
— Догадайся, что на этот раз? — Щеки Эффи пылали, а ноги выделывали замысловатые танцевальные па на керамических плитках пола.
— Что? — спросила Лена, подняв голову от книги.
— Я поцеловалась с ним.
— С кем?
— С официантом! — громко воскликнула Эффи.
— С официантом?
— Ну, конечно, с официантом! Бог мой, греческие парни преуспели в этом больше, чем американские хвастунишки, — сообщила Эффи.
Лена недоверчиво смотрела на сестру. Она просто не могла понять, как это у них, таких разных, общие родители. Нет, этого не может быть. Наверное, одну из них удочерили. Эффи очень похожа на родителей, значит, остается она, Лена. А может быть, она внебрачный ребенок дедушки? Может, она и впрямь появилась на свет на Санторини?
— Эффи, ты крутила с ним роман? А как же Гевин? Ну, помнишь, твой бойфренд?
Эффи беспечно пожала плечами. Счастье делало ее глухой к укорам совести.
— Не ты ли мне говорила, что от него пахнет, как от свиньи?
«Да, правда», — подумала Лена.
— Но, Эффи, ты даже не знаешь, как зовут этого мальчика. Ты что, так и называла его «официант»? Разве это прилично?
— Я знаю, как его зовут. — Эффи всегда трудно было сбить с толку. — Его имя Андреас. И ему семнадцать лет.
— Семнадцать! Эффи, тебе же только четырнадцать, — заметила Лена. Даже к себе она предъявляла такие требования, будто воспитывалась в самых строгих правилах.
— Ну и что? Костасу восемнадцать.
Щеки Лены слегка порозовели.
— Но я не кручу с ним роман, — быстро пролепетала она.
— Ты сама в этом виновата, — сказала Эффи и вышла из комнаты.
Лена бросила книгу на пол. Впрочем, и до прихода Эффи она не прочитала ни строчки. Она слишком была поглощена своими мыслями.
Эффи четырнадцать, а она уже успела поцеловаться с гораздо большим числом парней, чем Лена. Конечно, Лену все считали хорошенькой, но зато у Эффи всегда был бойфренд. Эффи ждала счастливая старость в окружении любящей ее большой семьи, а Лену, костлявую старую деву с причудами, будут приглашать в гости только из жалости.
Лена приготовила мольберт и уселась, устремив взгляд в окно. Но, когда она приблизила кусок угля к холсту, пальцы против воли нарисовали совсем не линию горизонта. Вместо этого получился контур щеки, затем шея, потом бровь. После этого появился подбородок и на нем легкая тень.
Рука как будто летала по бумаге. Рисовалось легко, как никогда. Поворот головы, как у него. Вырез ноздри, как у него. Мочка уха… Лена закрыла глаза, стараясь представить себе эту мочку, даже задержала дыхание. Казалось, и сердце ее замерло. На бумагу легли грубоватые очертания его плеч. Теперь оставались губы. Рот ей всегда давался с трудом. Она опять закрыла глаза. Вот его губы.
Когда Лена открыла глаза, ей показалось, что она видит подокном Костаса. Вскоре она поняла, что там действительно стоит Костас. Он поднял голову. Лена посмотрела вниз. Видел ли он ее? Видел ли, как она рисовала? Только не это.
Сердце Лены стремительно подпрыгнуло, затем начало биться, как у спринтера на дистанции. Мелькнула мысль: вряд ли у лягушек, впадающих в спячку зимой, сердце так учащенно бьется летом.
Девочки, которые еще вчера вечером были ее подругами, сегодня напоминали злобных стервятников.
— Ну, и что же было? — поинтересовалась Олли, приземляясь на кровать Бриджит еще до того, как она успела открыть глаза.
Диана одевалась. Увидев, что Бриджит просыпается, она тоже подошла к ней.
Подбежали и Эмили с Рози. Девочки, которые сами не совершали безумств, одновременно любили и ненавидели тех, кто был на такие поступки способен.
Бриджит села. Прошедшая ночь медленно всплыла у нее в памяти. Во сне ей снова удалось стать вчерашней Бриджит.