— Иногда её нужно скорее наказать, чем поощрить, — объяснил король. — Нет ничего, что не смог бы исправить хороший кнут.
Если бы Рашиди осторожно не положил ему руку на плечо, Тарик собственными руками сдавил бы шею Эрона, прежде чем тот успел сделать следующий вдох. Даже сейчас он упивается фантазией, какой бы нанести вред королю Серубеля.
Просто удивительно, что Сепора не сбежала от отца раньше.
Но Тарик испытывает облегчение, обнаружив, что королева Ханлин кажется совсем другим человеком. Она хорошо отзывается о Сепоре, уверив его, что однажды та станет отличной королевой. Она бросает дочери поощрительные взгляды, когда думает, что никто не смотрит. Она осыпает Тарика комплиментами по поводу еды, декорации стола и хорошо вышколенного штата слуг, которые их обслуживают. Она даже несколько раз пыталась вовлечь Сетоса в разговор, в два раза больше, чем сам Тарик. Но, кажется, Сетос не восприимчив к чарам Ханлин и перемещает еду по тарелке вместо того, чтобы, как всегда, проглотить её.
Во многих отношениях она напоминает ему девушку, которая однажды сбежала из гарема и устроила погоню со стражниками во дворце. Девушку с врождённой храбростью и склонностью к решению проблем.
Конечно, его не должно удивлять то, что Сепора похожа на мать. Но из всех физических черт, которые Сепора унаследовала от королевы Ханлин, такие как женственная фигура и полные губы, больше всего его восхищают незаметные качества в обоих женщинах, такие как здоровая уверенность в себе и их стратегическое мышление. Только этим вечером королева Ханлин поставила Рашиди на место и с легкостью и улыбкой отнеслась к невыносимому настроению Сетоса, что говорит о том, что гостеприимство для нее — это искусство. От Тарика также не ускользнуло, что Сепора с гордостью ловит каждое движение своей матери и прислушивается к каждому её слову.
Тарик благодарен, что хотя бы мать Сепоры такая уравновешенная, потому что кажется, что отец совершенно безумен.
— Когда Сепора только училась ездить на Нуне, она тайком выбиралась ночью на улицу, чтобы попрактиковаться, — рассказывает королева Ханлин. — Когда следующим утром наступало время обучения, она засыпала за столом, — она с шутливым отчаянием качает головой. — Даже я не посмею заснуть посреди урока Алдона. После этого случая он заставил её стоять на протяжении всех уроков, и она очень быстро научилась тому, что тайные ночные экскурсии придется прекратить.
— Ты знала, что она сбегала и ничего не сделала? — спрашивает, хмурясь, Эрон.
Ханлин улыбается мужу. Это первое ее неискреннее действие за сегодняшний вечер.
— Ну, конечно, мать всегда знает, что прямо сейчас делает ее дочь. Не сердись на меня, дорогой. Это было не столь важно, чтобы беспокоить тебя. Кроме того, я верила, что Алдон исправит ее, и он исправил.
Она откусывает лакомый кусочек от медового пирога на своей тарелке, эффектно пресекая любые дальнейшие комментарии на эту тему.
Ага. Значит королева не любит своего короля. Слово «дорогой» прозвучало в ушах Тарика фальшиво. Так же, как и слова о нежелании его беспокоить. Но странно, что она, кажется, знает все, что делает её дочь, или, по крайней мере, верит в это. Тарик завидует, что она узнала всё, что можно узнать о Сепоре, из первых рук.
Также это заставляет его задуматься, что Сепора рассказала ей — и насколько подробно. При этой мысли, он чуть ли не корчиться на стуле. О некоторых вещах лучше стоит молчать, и, несомненно, Сепора об этом знает. В памяти всплывают их бесконечные поцелуи, но Тарик гонит воспоминания прочь едва они появляются. Он не собирается краснеть на глазах у гостей.
— Королева Ханлин, — говорит Рашиди с дипломатическим выражением на лице. Кажется, он как всегда ревностен. — Принцесса Сепора говорила нам, что вы родом из Пелусии.
Королева делает глоток из своего кубка, и Тарик задаётся вопросом, не хочет ли та просто потянуть время. Странно, что она колеблется, прежде чем ответить на такой простой вопрос. В конце концов она говорит:
— Да, это верно. Мой отец был серубелиянцем, а мама пелусианкой, но воспитывалась я в Пелусии. Пока не вышла за Эрона, конечно.
— И вы еще продолжаете переписываться со своим родным королевством?
Проходит еще мгновенье прежде, чем она кивает.
— Да. На самом деле, довольно часто.
Правда. Но Тарик чувствует, что Рашиди клонит к чему-то ещё. Пожилой человек продолжает:
— Предположим, что из-за этого брачного союза начнётся война с Хемутом. Думаете, это возможно, что Пелусея окажет нам свою поддержку?