Я до сих пор не привыкла к роскоши и великолепию в так называемой опочивальне, которую мать Тарика создала для себя и, конечно, для будущих королев Теории. Все акцентировано огромным количеством мерцающего серебра, начиная от бра на стенах, которые для освещения обычно, наверняка, наполнялись спекторием, но в которых теперь зажигают огонь, едва солнце касается горизонта, до серебряной резьбы на кровати, ножек стульев и столов и даже вазы с пустынными цветами, которые меняют каждый день. Для королевы Теории подходит только самое лучшее серебро.
Для принцессы Серубеля это слишком экстравагантно.
Мать останавливается у орнамента, вделанного в стену, выполненного из синих чешуек Змея Наблюдателя. Чешуйки блестят и переливаются и украшены серебром, в виде вьющихся растений, будто чешуйки являются лепестками редкого пустынного цветка. Я прикусываю губу, когда она хмурится. Я раздумывала над тем, чтобы убрать чешую; Змеи Наблюдатели — нежные существа, используемые моим народом только из-за их особенного зрения. Ежедневное созерцание этого орнамента, напоминает мне, что теорианцы ценят только своих больших кошек в качестве домашних животных, и убьют любого Змея только ради его чешуи. Это столь же глупо, как и убийство верблюда ради одного копыта. Но просьба о том, чтобы удалить этот рисунок довольно щекотлива, потому что его оформила сама мать Тарика, а прислуга, назначенная для работы в моих покоях, так его расхваливала. Очевидно, что они любили свою предыдущую королеву. Если я хочу, чтобы они были мне полезны в будущем, то должна завоевать их доверие и преданность; уничтожить что-то, столь дорогое для них — не лучший способ добиться этого.
— Я вынуждена это терпеть, — говорю я матери. — Орнамент очень нравится слугам, и если я велю его убрать, это поставит под угрозу их преданность мне.
Мать заметно вздрагивает. Она оборачивается, а когда ее взгляд окидывает меня с головы до босых ног, её улыбка тает; я сняла обувь, как только вошла во дворец. Я теперь редко её ношу, а когда надеваю, то не ботинки, а кожаные сандалии, как правило, инкрустированные драгоценными камнями. Я предпочитаю обходиться без обуви, в основном из-за скромности, но иногда потому, что они ужасно неудобные.
Мама приходит в себя почти мгновенно, расправляет плечи и приближается ко мне, чтобы обнять. Когда она обхватывает меня руками, ее объятия крепкие, но слова звучат мягко.
— Ты права, что не убрала его, — говорит она мне на ухо. — Тебе действительно нужна верность людей в твоей непосредственной близости. Но мы обсудим это позже.
Если она и шокирована моим нарядом, то вида не показывает. Она знает, что, если я хочу быть королевой Теории, то должна одеваться соответственно.
Она отпускает меня и подводит к зоне отдыха рядом с балконом. Я чувствую себя глупо, следуя за матерью в своей собственной спальне, ведь это я должна принимать ее, как хозяйка. Но я делаю это, как будто всё осталось по-прежнему, как будто ничего не изменилось. И в некотором смысле так и есть. Сейчас она скажет мне, как разобраться с этим беспорядком. Сейчас я снова стану ученицей, а она учительницей.
Слабый ветерок, дующий из проходов в виде арок, заставляет легкие шторы танцевать в лучах заходящего солнца, и мать мгновение наслаждается лучами, прежде чем посмотреть на меня. Ее серые глаза спокойны, даже строги, когда она говорит:
— Мы не можем доверять твоему отцу, Магар Сепора. Он никогда не откажется от цели уничтожить Теорию в пользу союза с нею. У него был бы союз с Теорией уже несколько десятилетий назад, если он хотя бы на полшага пошел на встречу королю Кноси.
Магар Сепора — мое полное имя, и мама использует его только в том случае, если хочет мне что-то внушить. Раньше, когда я была ребенком, это были такие поучения, как например: вечером нельзя переедать, или нужно вставать пораньше, чтобы создать спекторий для отца. Сейчас такой разговор кажется мне нереальным. Разговор, в котором речь пойдёт о том, как помешать отцу. И она права. Я ещё никогда не смотрела на это так. Всё это время отец мог так же просто заключить союз, как и развязывать войну. Я предположила, что он захотел мира, когда узнал о власти и могуществе Тарика и о том, что королевство Теория готово к его нападению. Очевидно, мать так не считает.
Вот почему она была нужна мне здесь. Я не могу жонглировать двумя королями с разными интересами. Мой серубельский наставник, Алдон, не готовил меня к таким сложным обстоятельствам. Конечно, он не мог предвидеть, что я буду помолвлена с королем Теории и что отец даст на это согласие.