— Может… Может, он затаился! Здесь же должно быть здание! Он мог скрыться где-нибудь в подвале.
— Может, — ровным тоном ответил Дмитрий. Однако в его голосе не чувствовалось уверенности.
Он хотел было еще что-то сказать, но в этот момент заметил приближающихся к ним солдат. Это были «спасские», которых послали навстречу измученной группе, чтобы помочь им добраться.
— Вовремя, — пробормотал Альберт, чувствуя, что снова начинает отключаться. Дмитрий и так уже буквально тащил его на себе, но теперь Вайнштейн мог позволить себе роскошь хотя бы ненадолго забыться. От боли и потери крови он почти ничего не соображал.
Когда они наконец попали в подземный город, Алексей отдал распоряжение доставить раненых в госпиталь, а сам поспешил в военную часть. Ему во что бы то ни было нужно было найти способ помочь отцу, ведь каждая минута промедления могла стоить командиру жизни.
Дмитрий последовал за Алексеем, не дожидаясь повторного приглашения. То, что точка на радаре не двигалась, действительно могла указывать на то, что Ермаков-старший сумел затаиться, и теперь ждет помощи. Вот только Лесков в этом сомневался.
На входе в командный пункт, их задержал дежурный и попросил немедленно пройти в зал заседаний.
— Мне нужен оператор беспилотника, который разнес мост! Наверняка, он зафиксировал, где находится Кирилл Ермаков, — воскликнул Алексей. — У меня нет времени сейчас отчитываться о провале операции. Командиру требуется помощь!
— Пройдите в зал заседаний, — терпеливо повторил охранник. — Тем более, что оператор уже находится там.
Последняя фраза немедленно лишила Алексея всякого желания препираться. Не проронив больше ни слова, он поспешил в зал, где уже собралось все начальство во главе с Александром Волковым.
На короткий миг между Ермаковым-младшим и присутствующими завязался спор: Александр потребовал, чтобы парень сел и выслушал его, в то время как Алексей настаивал на том, чтобы они немедленно собрали новую группу. Дмитрий молча наблюдал за ними, не встревая в диалог. Он стоял поодаль, позволяя Ермакову- младшему оставаться в центре внимания.
Но вот Алексей прервался и наконец услышал то, что ему хотели сказать. А точнее, показать. В какой-то момент в помещении воцарилась гробовая тишина, и взгляды присутствующих устремились к экрану, на котором было показано перемещение двух мотоциклистов.
Они преспокойно пересекли мост, несмотря на то, что следом за ними мчались «костяные». Сверху ящеры напоминали бурлящую лавину, от которой невозможно было спастись. Однако мотоциклистам все же удалось достигнуть противоположного берега. Затем беспилотник разнес мост, и уродливые твари рухнули в воду. Надежды Ермакова-старшего подтвердились: ящеры не умели плавать, и вскоре один за другим пошли ко дну. Судя по записи, в воду провалились добрые две сотни.
Ермаков-старший и Фостер как раз проезжали мимо руин Кунсткамеры, когда на дорогу выскочили трое «костяных». Мотоцикл Эрика был к ним ближе, но, видимо, в этот момент трусливый наемник применил свою способность, отчего твари тут же переключились на Ермакова-старшего. Они настигли его, повалили мотоцикл и вонзили зубы в тело своей жертвы. Что касается Фостера, то тот даже не обернулся. Он продолжил свой путь, и в этот момент изображение исчезло.
— Мы не знаем, что произошло со вторым. Наш беспилотник сбили, а точка на радаре движется слишком медленно даже для нормального человека, — пояснил оператор. Но Алексей уже не слышал его слов. Он уставился в стену невидящим взглядом, словно оглушенный, и даже не заметил, как рука Волкова мягко легла ему на плечо.
— Твой отец был храбрым человеком, — с сочувствием произнес Александр. — Мужайся. Ты должен быть сильным.
Губы Алексея предательски дрогнули. Теперь спасительное оцепенение испарилось, и на парня обрушилось осознание того, что его отец погиб. Да еще такой страшной смертью. Проклятый Фостер трусливо исчез, оставив командира на растерзание «костяным», а он, Алексей, не смог помочь.
— Теперь подниматься на поверхность уже нет смысла, — продолжил Волков. — Полагаю, идти за наемником желания у тебя нет. Отправляйся в госпиталь, Алёша, пусть там займутся твои ранами. И еще раз повторю, держись.
Алексей судорожно сглотнул, словно пытался проглотить ком, застрявший в горле. Он чувствовал, что на глаза ему наворачиваются слезы, и эти слова утешения еще больше провоцировали их. Сейчас Ермакову больше всего на свете хотелось побыть одному. Раны не болели настолько сильно, как болело в груди, а в госпитале не было таких лекарств, которые могли унять боль потери.