— Как видите, пришел за вами, — ответил Лесков, снимая с себя рюкзак. Фостер молча наблюдал за тем, как он достает ампулы с обезболивающим, бутылку воды и кусок лихтиновой ткани. — Смоем кровь и будем убираться отсюда.
— Звучит шикарно, но я вряд ли смогу сейчас идти, босс, — Эрик слабо усмехнулся.
— Тем не менее придется, — Дмитрий был неумолим. — Отдыхайте, пока я разбираюсь с вашей раной.
На какое-то время воцарилось молчание — Фостер лежал на полу с закрытыми глазами и боролся с желанием провалиться в спасительный сон. Обезболивающее начинало действовать, отчего парню еще больше хотелось спать.
— Что случилось потом, когда Ермаков погиб? — спросил Дмитрий, и в тот же миг Эрик открыл глаза. Он затравленно посмотрел на Лескова, после чего тихо произнес:
— Я же сказал, что поеду один. Он сам ко мне прицепился! Вы же слышали, что я был против… Я не мог ему помочь. Они бы и меня сожрали!
— В данном случае я вас не обвиняю. Меня интересует ваше ранение.
— А, — в глазах Фостера немедленно промелькнуло недоверие. Барон наверняка что-то замыслил, поэтому и говорит так. Главное, понять, что ему лучше ответить.
— «Процветающие» активировали робота, — нехотя ответил Эрик. — Он был раздолбанным, поэтому не мог ни стрелять, ни двигаться, и они взорвали его. Собственно, его кусок и вспорол мне брюхо. А так в целом все хорошо. Даже позитивно.
— Оно и видно, — ответил Лесков, быстро смывая с чешуи Фостера кровь.
— Вы правда не вините меня?
— Нет. Я бы поступил так же.
На какой-то момент снова воцарилось молчание. Эрик переваривал услышанное, пытаясь найти подвох, а Дмитрий занимался его раной.
— Можно вопрос? — Фостер все же решил спросить напрямую.
— Смотря какой.
— Почему вы вернулись за мной? Ермаков ведь погиб, так что я не поверю, что вы шли за ним. Русский беспилотник наверняка зафиксировал произошедшее. Так что, возвращаемся к исходному: почему вы здесь?
Лесков бросил взгляд на настороженное лицо Эрика и мысленно усмехнулся. Когда-то он и сам был таким же — ему всюду мерещился подвох.
— Я не привык бросать своих, — наконец ответил Лесков.
Обычно такая фраза производила эффект на кого угодно, но Фостер как всегда оказался «счастливым» исключением. Его взгляд сделался еще более подозрительным, после чего он тихо спросил:
— Своих? С каких это пор Черный Барон вписал меня в ряды «своих»?
— Я же не уточнил кого из «своих», — ровным тоном ответил Дмитрий. — Друзей, врагов, слуг, марионеток — вариантов ведь много…
Услышав это пояснение, Эрик невольно рассмеялся, но тут же зашипел от боли.
— А я то было решил, что Барон уже не тот, — выдавил он, наблюдая за тем, как Дмитрий срезает остатки окровавленной ткани и обматывает область раны лихтиновой тканью.
Лесков тихо усмехнулся, и в этот момент Эрик поймал себя на мысли, что почему- то именно сейчас он впервые не испытывает к Дмитрию прежней ненависти. Этот странный русский пришел за ним один, словно забыл, кто несколько недель назад публично разрезал ему лицо. Но еще более странным было осознание того, что кто-то пришел к нему, Эрику, на помощь. Он привык полагаться только на самого себя и плевать хотел на окружающих. Таким его воспитала сама жизнь. Все его близкие либо отказались от него, либо использовали в своих целях. И тогда Эрик понял, что привязанность — это самая непростительная слабость, которая может случиться с человеком. Быть одиночкой проще, умнее и выгоднее.
«Все равно из-за этого ублюдка порушилась моя жизнь в Сиднее», — Эрик нарочно напомнил себе об этом. «Если бы не он, я бы и дальше жил в своем трехэтажном доме на берегу океана среди „процветающих“… А эти богатые суки и дальше продолжали бы меня использовать».
— Как на вас подействовал «эпинефрин»? — внезапно поинтересовался Дмитрий.
От этого вопроса у Эрика внутри снова все похолодело.
— Никак, — осторожно ответил он. — Я не успел им воспользоваться. Он вывалился, когда меня взрывной волной сбросило с мотоцикла, а искать его уже не было времени. Кругом были эти хвостатые уроды… Если вы думаете, что я украл препарат, чтобы подставить вас…
— Ты подставил, но это уже не важно, — ответил Дмитрий. — В твоем случае я бы поступил точно так же.
— Какого черта вы меня оправдываете? Вы что-то задумали, да? — наконец Эрик не выдержал. Он впервые столкнулся с такой ситуацией и не понимал, как на нее реагировать.