— Не важно, что у него. Важно, что у тебя, — ответила Эрика, обернувшись на Вайнштейна. Затем она снова посмотрела на Дмитрия и добавила: — Если бы я знала, что вы туда пойдете сами, я бы не рассказывала вам про «эпинефрин».
— По-вашему, нам стоит продолжать сидеть под землей и уповать на судьбу? — Лесков вопросительно вскинул бровь.
— Дим, перестань, — Альберт решил прервать назревающую перепалку. Почему- то эти двое никогда не могли держаться рядом спокойно дольше пяти минут.
Приблизившись к Эрике, он мягко положил руку на ее плечо, и добавил:
— Если твоя разработка хотя бы отдаленно напоминает то, к чему ты стремилась прийти, это очень ценный материал. Ради него стоит немного рискнуть. К тому же, теперь ты знаешь, что мы все трое — «полукровки». Еще раз извини, что не сказал тебе раньше…
— Это ты извини меня, что я втянула тебя в это безумие, — Эрика накрыла руку Альберта своей. То, что в то же «безумие» она втянула и Дмитрия, девушка словно забыла. В этот момент она почему-то старалась не смотреть на него. И, наверное, если бы не страх перед предстоящей «прогулкой», Лескова бы это задело. Во всяком случае, он снова почувствовал, как его кольнула прежняя неприязнь к этой девушке.
— Обещаю, мы будем осторожны, — Альберт тепло улыбнулся, после чего притянул Эрику к себе и обнял. Она на миг прижалась к его груди, после чего, словно смутившись представшей перед Дмитрием сцены, поспешила уйти.
— Считаю, тебе тоже стоило сказать друзьям, что ты можешь не вернуться, — заметил Вайнштейн, когда дверь за Эрикой закрылась. — Это жестоко — уйти просто так, не попрощавшись.
— Не люблю прощаться, — сухо ответил Дмитрий. То, что он еще не любил, когда разбалтывают его планы, Лесков решил не упоминать.
— А мне кажется, что это неправильно. Близкие — это единственное, что на самом деле имеет ценность. Потому что в каком-то смысле они — наша внутренняя броня.
— Тебя всегда тянет на философию перед прогулками по опасным районам? — Лесков тихо усмехнулся. Он попытался отогнать от себя мысль, что, быть может, больше никогда не увидит своих друзей. Не увидит Катю.
— Я просто почувствовал, что ты рассердился, — в этот момент Альберт пожал плечами. — Из-за того, что я сказал Эрике. Но я лишь хотел выяснить, что из себя представляет ее препарат. Стоит ли за ним идти?
— И что она сказала?
— То, что заставило меня решиться. А теперь мне ее даже жаль. Она очень боится за нас.
— Ты хотел сказать, за тебя, — поправил его Лесков.
— Нет, за нас. За тебя тоже. Думаю, если бы ты хотя бы немного чувствовал ее энергетику, ты бы лучше к ней относился. Она далеко не такая стерва, как ты думаешь. Сложная, но не монстр, каким ее рисуют в своем воображении чуть ли не все сотрудники лаборатории.
— Я буду напоминать себе об этом, когда она в очередной раз назовет меня особью с каким-то там порядковым номером…
— Ты сам ее провоцируешь. Посмотри на себя. Она не успела зайти, а ты уже, как ёж. Нет, чтобы улыбнуться, поприветствовать.
— Теперь ты решил читать мне морали? — Дмитрий снова усмехнулся. — Она — твоя женщина, ты ей и улыбайся.
— Нет, Боже упаси! — Альберт отрицательно покачал головой. — Когда я только увидел ее, то, признаюсь, действительно хотел за ней приударить. Но довольно быстро понял, что мы с ней будем весьма неудачной парой. Нет, ты не подумай: Эрика
— она замечательная. Умная, целеустремленная и при этом чертовски хороша собой. Но вот ее энергетика слишком тяжела для меня. С этой девушкой у меня не будет тихой гавани. В идеале ей нужен либо мужчина — половая тряпка, которую где бросишь, там она и лежит, либо кто-то, чей характер куда сильнее чем ее собственный. А, так как я не хочу превращать свою личную жизнь в боевик с элементами триллера, я предпочел остаться с Эрикой друзьями. Мне нужна женщина, с которой я могу расслабиться. Кстати, Воронцова, если верить ее энергетике, сама испытывает ко мне исключительно дружеские чувства. И к тому же она считает меня бабником.
— Проще говоря, вы оба не ищете сложных путей, — Дмитрия позабавило это признание. Но затем он, словно опомнившись, добавил. — Тебе не кажется странным обсуждать женщин, в то время как нам, быть может, уже через час придется умереть?
— А о чем еще говорить перед смертью, если не о женщинах? — Вайнштейн снова улыбнулся. И эта улыбка показалась Дмитрию уж больно натянутой. Казалось, Альберт буквально вцепился в этот разговор, чтобы не думать о том, что их ждет в ближайшем будущем.