— Значит, ты был проститутом… — задумчиво протянул Риель.
— Как будто ты не был! — стремительно откликнулся кеттар, подняв со дна неприятное воспоминание об обработке белокурой принцессы.
— Проституция — занятие ничем не хуже других, — отрезал Риель убежденно.
— Согласен. Вполне достойное занятие, и очень полезное. Моя славная кеттарская карьера основана на нем. Значит, так. Я работал лакеем, развлекал леди, и потихоньку пробовал разные заклинания. Я не знал, с чего начать, как подступиться к освоению магических наук, и потому раздобыл всяких учебников, предназначенных для разных сословий, и постигал их. Вот, например, офицеры могут менять состояние вещества. Самое простое — взять воду, нагреть ее, превратить в пар. Взял я, значит, воду, и что бы вы думали? Ничего не получилось! Я не смог нагреть даже десять капель в чайной ложке! Попробовал заклинание из книги для аристократов — крепкая кожа. Защищает от повреждений, снижает чувствительность к внешним воздействиям — к морозу, например, или к жару. И снова ничего не получилось. Горячая вода, в которую я по дурости сунул руку, так и осталась для меня горячей.
— Может, просто надо было больше тренироваться? — предположил Риель. — Сразу ни у кого не получается.
— О, поверь мне, я тренировался, — возразил кеттар. — Дело было не в этом, а совсем в другом. Магическая энергия, может, и одинаковая у всех сословий, а способности к освоению заклинаний у всех разные. А я не принадлежу ни одному сословию, и потому учебники мне не помогли. Все, что в них описывалось — не для меня. Но вот странность — парочка целительских заклинаний ведь мне удалась! Честно говоря, я так и не понял, почему. Мое единственное предположение — Селена во время экспериментов передала мне что-то от себя, от своей природы… Ну, идти по пути лекаря мне уже не хотелось. Они, конечно, большие молодцы, но их много, а я хотел быть уникальным. По сути, я ведь действительно уникальный. Простолюдин, получивший дар. Я собирался искать свой собственный путь, методом проб и ошибок создавать собственную науку. Я жутко амбициозный, да. С самомнением до небес. Оно у меня уже тогда было до небес, когда я служил лакеем и проститутом. Но я, друзья мои, всегда точно знал одну истину — чем больше ты хочешь, тем больше получаешь. Но это уже лирика, я говорил не о том. В общем, я брал энергию у своей нанимательницы, и усиленно искал этой энергии применение. Будь я менее настырным, давно махнул бы на все рукой, но нет. Я продолжал изучать книги, но те заклинания, что в них описывались, я пытался менять, комбинировать, сочинять что-то свое. В общем, ворочал бес знает что. И как не убился-то в процессе, и дом не взорвал — загадка. Я был просто одержим этим. Чем хуже у меня получалось, тем больше я распалялся. В какой-то момент я понял, что работа лакеем отнимает слишком много времени, которое могло бы пойти на опыты, и тогда я бросил работу. Нашел себе другую аристократку, еще старше, еще толще и некрасивее, но выбирать не приходилось. Она была очень богатой вдовой, и мы с ней прекрасно подошли друг другу. Я, знаете ли, при желании умею угождать дамам. Я из кожи вон лез, чтобы радовать ее, и она с удовольствием спонсировала меня не только энергией, но и деньгами. И мои безумные изыскания продолжались, правда, по-прежнему без особых результатов. Когда с той аристократкой у нас разошлись дорожки, я нашел следующую… Но потом этот источник начал пересыхать. Я стал старше, перешагнул тридцатилетие, и понял, что надо искать другую жилу. Без обид, Шеил, ты мужик хоть куда, я тоже в тридцать был хоть куда, но богатые дамы, заводя себе альфонсов, предпочитают свеженьких юношей, а не взрослых мужчин.
Вряд ли Шеил обижался. Он выглядел таким же отсутствующим, как и все последние месяцы. Кеттар успешно восстанавливал его тело, но, наверное, во время жути с опытами и побегом из Эрдли, что-то хрустнуло у него в голове. Какой-то фрагмент психики надломился, а методами восстановления души кеттар пока не овладел.
— Так где ты брал энергию, утратив привлекательность? — спросила я с любопытством.
— Додумался кое до чего, — ухмыльнулся кеттар, усаживаясь на стол рядом со стаканом. — Я ушел в монастырь.
Из ниши между шкафами донесся сдавленный смешок.
— Вы были монахом, господин Гренэлис? — уточнил Анрес, смущенный своей несдержанностью.
Кеттар кивнул ему с веселой улыбкой.
— Я покинул культурную Тиладу, и уехал в Лааджур, — поведал он. — В эту дикую страну, где все решается силой, и каждый может взять себе любого человека в рабство, если победит его в поединке. Может быть, потому у них так много народа прячется в монастырях — лучше уж монашеская ряса, чем ошейник… Уникальность лааджурских монастырей в том, что туда идут люди вне зависимости от сословий. Там все живут вместе — и аристократы, и простолюдины, и солдаты, и даже члены королевских семей могут туда забрести. Где еще встретишь такое? Обычно люди все-таки предпочитают компании себе подобных.
— И эти магики-монахи позволяли тебе держать их за ручки? — радостно засомневался Риель.
— А почему нет? Ты ведь позволяешь мне держать тебя за ручки.
— Как же ты объяснил им свое странное желание?
Риель все пытался достать до него глазом, и никак не мог.
— Невысокого ты мнения о людях, — укорил его кеттар. — Я сказал им правду, и они захотели помочь. Видите ли, у лааджурцев тема рабства всегда вызывает отклик, потому что это больной вопрос. Они посочувствовали несчастному рабу, ставшему жертвой бесчеловечных экспериментов хозяйки, и отчаянно желающему понять, кто же он теперь такой. Хах, такого разгуляя, как в этом монастыре, у меня никогда не было! Энергия просто потоками текла мне в руки в обоих смыслах. Наверное, это единственный период в моей жизни, когда я не испытывал дефицита ресурсов. Кроме того, там у меня появилось много свободного времени для моих изысканий. Я подошел к исследованиям серьезнее, записывал и зарисовывал каждый шаг, тщательно анализировал все результаты. В общем, дело помаленьку пошло. Мне не давались заклинания из книг, зато стали получаться мои собственные. В основном, ерундовенькие, из разряда иллюзий, но это уже было что-то. Самым важным моим открытием того периода стал сидарит — минерал, добываемый в горах. Он не слишком ценный, из него производят дешевые шкатулки, рамы для зеркал, подставки для посуды, иногда им отделывают купальни. Я обнаружил, что этот минерал отлично поддается магическому воздействию, а после небольшой обработки становится способным накапливать энергию. Впоследствии из сидарита я стал делать свои камни резерва.
— Дир, прости, что пристаю с ерундой, — засмеялся Риель, — но мне не дает покоя один вопрос. Неужели ты ходил с этой нелепой прической — с этой фигурной лысинкой, которую выбривают себе монахи?
Кеттар расхохотался, как дите при виде упавшего клоуна.
— В прошлом веке эти лысинки были еще нелепее, чем сейчас, — поведал он добродушно. — В общем, в монастыре я провел около пяти лет, а потом внезапно обозлился. Не из-за того, что приходилось обрабатывать огород и возить морковку на базар, и даже не из-за того, что там полагалось вставать в половине пятого утра. Я обозлился, потому что понял, что топчусь на месте. В моей келье образовался склад исписанных и изрисованных мною томов, а новых умений — раз-два, и обчелся. Мои исследования продвигались, но катастрофически медленно. И тогда я понял, что с этими темпами мне не хватит жизни для того, чтобы, наконец, стать магом. Я подумал, что раз мой организм имеет крайне низкие способности к заклинаниям, то этот организм надо менять. И я решил проводить опыты на себе. Для этого мне требовалось уединенное место, и я уехал в глушь, поселился в крохотном домишке среди лесов — там же, в Лааджуре. Перед отъездом я запас энергию в камнях, а после друзья из монастыря присылали мне новые камни. И я принялся за дело, за перекрой себя.
— Ты отчаянный, — тихо заметил Риель.
— Да, я тогда себя не жалел, — серьезно подтвердил кеттар. — Это отлично помогает мне теперь не жалеть вас. Анрес, дружочек, можешь налить мне еще воды? От трепа пересыхает горло.