— Саша, останься снаружи. Уна, подойди и встань у меня за спиной.
Я выполняю приказ и захожу ему за спину.
Ожидание было недолгим.
— Трое вошли, — спустя несколько минут докладывает Саша.
— Опаздывают, — ворчит Николай и встает.
Саша отходит в сторону, пропуская входящих. Парни высокие, крепкие, все как один смуглые темноглазые брюнеты. Одетые в костюмы, они больше похожи на бизнесменов, но это впечатление обманчиво. От того, как их взгляды сканируют комнату и внимательно изучают меня, а потом и Николая, я прихожу в состояние повышенной боевой готовности. Под их одеждой я замечаю очертания пистолетов и крепче сжимаю собственный.
— Николай, — начинает один из вошедших. — Ты теперь возишь детей на разборки? — говорит он с акцентом.
Мне не видно лица Николая, но я вижу, как напрягаются мышцы его спины, хотя он делает вид, что этот комментарий его не волнует. Дальше разговор ведется на итальянском. Хоть я и изучаю этот язык, но навыком беглой речи еще не владею. Кажется, Николай говорит о каких-то деньгах. Парень, который к нему обращался, хмурится. Слова его разобрать трудно, но ясно, что он недоволен. Двое других сохраняют напряженные настороженные позы.
На миг встретившись с Сашей глазами, я перевожу взгляд на парня, стоящего слева. Он откровенно пялится на меня, и, окинув взглядом мое тело от ног до головы, криво усмехается. Кожа покрывается мурашками, но я сохраняю неподвижность. Внезапно Николай хлопает ладонью по столу, и в мгновение ока все выхватывают пистолеты. Судя по всему, Николай добивался нужного эффекта. Вскинув пистолет сорок пятого калибра, я направляю его прямо в лицо стоящему слева извращенцу. Он, в свою очередь, целится в Николая.
— Будь поосторожнее, милочка. Не хотелось бы, чтобы ты поранилась, —произносит он на ломаном английском. Мой английский значительно лучше итальянского.
Николай вытягивает перед собой руки, пытаясь урегулировать ситуацию. Даже не отводя глаз от стоящего напротив парня, я понимаю, что в противоположном конце кабинета что-то происходит. Слышны болезненные крики и треск ломающихся костей. Все пошло наперекосяк. Я вижу, как парень, держащий на прицеле Николая, опускает палец на курок. Моя реакция мгновенна. Выстрел. Пуля попадает парню между глаз, голова его запрокидывается и… безжизненное тело падает на пол. Я хватаю воздух широко открытым ртом. Убила! Я убила его! От выброса адреналина кровь буквально бурлит, а руку, сжимающую пистолет, сотрясает дрожь. Я убила его!
Парень, который говорил с Николаем, почти падает на стол – лезвие ножа, проткнув ладонь, пригвоздило его к месту. Еще один – с прижатым к затылку дулом пистолета – стоит на коленях перед Сашей.
— Твою мать! Ты должен мне денег! — рычит Николай, на этот раз по-русски, прямо в лицо своему собеседнику. — И ты только подлил масла в огонь, решив еще больше оскорбить меня попыткой убить, — по-прежнему не вынимая изо рта леденец, он наклоняется над столом и давит на рукоять ножа. Мужчина стискивает зубы, сдерживая стон. — Это большая ошибка, мой друг, — Николай качает головой, а потом кивает Саше. Звук выстрела оглушает, и на моих глазах стоявший на коленях парень валится вперед с дырой в затылке.
— Я не люблю предателей, — спокойно говорит Николай и, выдернув клинок из руки своего собеседника, перерезает ему горло. На лицо и на грудь мне падают теплые брызги крови, и мужчина со вскрытым горлом падает лицом в стол. По столешнице расплывается красная лужа и постепенно, ровной струйкой стекает на пол.
Вот для чего нас готовили.
Уничтожать.
Нести смерть.
***
Николай въезжает на территорию базы и останавливается у главного здания, но двигатель не глушит. Саша выходит, и я тоже открываю дверь, собираясь последовать за ним, но меня останавливает Николай.
— Голубка, — он поворачивается ко мне с переднего сиденья и улыбается. — Я очень горжусь тобой. Теперь ты готова к следующему этапу обучения.
Я морщу лоб, но по-прежнему молчу.
— Ты станешь великой. Даже твое имя будет внушать страх. Произнесенное вслух, оно будет подобно шепоту самой смерти, — с каким-то благоговейным придыханием говорит Николай.
В душу закрадывается какое-то неприятное предчувствие, но я гоню его прочь.
— Будет нелегко, но ты должна вытерпеть. Ты должна выжить. Стань сильной, голубка. Прими от меня этот дар.
— Принимаю, — тихо отвечаю я и выхожу из машины.
Конвойный отводит нас назад, в учебное крыло. В мозгу, словно на неисправном кинопроекторе, бесконечно мелькает один и тот же кадр. Мой выстрел. Лицо того мужчины. Никакие видеофильмы не способны подготовить к этому. Когда мы входим, спальня общежития пуста. Саша молча сбрасывает экипировку и идет в душ. А я… Мне нужно побыть одной. Между моей кроватью и стеной примерно полуметровый зазор. Я втискиваюсь туда, забиваюсь в угол и подтягиваю колени к груди. Тыльная сторона моих рук покрыта кровью – красные брызги рассыпаны по коже, словно роса. Я думала, что готова, но смерть в реальности оказалась ужасно далека от моих представлений о ней. Мне казалось, что я просто нажму на курок, и что это ничем не будет отличаться от стрельбы по металлическим макетам в тире. Я даже не подозревала, что буду чувствовать при этом. Наверное, просто никогда об этом не задумывалась. В экстремальной ситуации, осознав, что тот человек может убить Николая, я отреагировала, как смогла. И этому нет разумного объяснения. Но ровно через секунду после нажатия на курок мозг начал лихорадочно анализировать случившееся. Ничто не могло подготовить меня к крови, к угасанию жизненного света в его глазах, к оглушительному звуку выстрела, ознаменовавшего финал его существования. Во всем этом было что-то унизительно жестокое, напоминающее о том, насколько хрупка на самом деле человеческая жизнь. Это было ужасно, но еще более тревожил тот факт, что, лишив жизни человека, я испытала странное возбуждение. Никогда еще я не чувствовала себя столь могущественной. Столь сильной. Интересно. Что подумала бы Анна обо мне нынешней? Увидела бы меня сильным человеком? Или чудовищем?