Страж говоришь?.. Кажется, я начинаю понимать.
Я взял ее за руки.
— Так давай начнем создавать нашу сказку.
Она несколько секунд всматривалась в мои глаза, ища в них что-то известное только ей, и шепнула:
— Давай.
Ее безмерное любопытство меня когда-нибудь добьет…
Ей все хотелось потрогать, пощупать, попробовать на вкус даже! Мне пришлось за шкирку оттаскивать ее от достаточно ядовитого кустарника, листья которого, по ее словам, напоминали лепешки ее мамы… Интересно, по цвету что ли? И зачем сразу пытаться попробовать их на зуб??
Стоило мне потерять ее из виду на каких-то пару минут, пришлось снимать с велераля. Высота в восемь моих ростов — ну как она умудрилась забраться туда по совершенно гладким веткам, туго перевитым между собой, составляя ствол.
Ну что я — я полез за ней. Учитывая мою сверхловкость, падал два раза. В конце концов я, конечно, добрался до нее… но тут появилась еще одна ма-а-ленькая проблемка. Я не знал, как слезть.
И ведь крылья не раскроешь — слишком близко другие деревья. Нет, это, в принципе, было возможно… но только не в моем исполнении. Уверен, я пересчитаю все ветки.
А девчонка тем временем уже приняла решение и, посекундно оглядываясь вниз, медленно спускалась. И сорвалась.
Мгновение, удар сердца.
Я камнем падаю вниз. Без всяких мыслей и сомнений. Это был… словно приказ внутри меня.
Я поймал ее и раскрыл крылья. Нас вздернуло вверх. Крылья задевали ветки, нас вообще понесло в сторону, прямо на дерево.
И я развернулся к нему спиной, прижав девчонку, для надежности еще и закрыв крыльями.
Ослепительная вспышка боли, я лишь сцепил зубы посильней. Ветки били по моему телу. А я только еще крепче прижимал сжавшуюся в комочек девчонку, подставляясь под них.
На землю я упал спиной.
Больно…
Сверху посыпался всякий сор.
Но я не мог поступить иначе.
Под крыльями зашебуршились. Я развел их в стороны, посекундно морщась.
На меня старательно таращилась пара глаз цвета неба.
Наша игра в гляделки продолжалась с минуту, потом я не выдержал:
— Ну что?
Девчонка перевела взгляд на мои крылья. Потрогала перья. И задала гениальный вопрос:
— Ты птица? — и серьезное такое лицо.
Я, не выдержав, хихикнул, и засмеялся в голос.
Она надулась. От этого мне стало еще смешнее.
Я уже не помню, когда смеялся в последний раз. Кажется, что… вообще ни разу?
Да… до этого я не знал, как это — смеяться.
Отсмеявшись, я было открыл рот, чтобы сказать… но вспомнил, как обычно реагируют на нас люди. Монстры… чудовища… демоны.
А я не хочу, чтобы она начала ненавидеть меня или бояться. Не хочу, чтобы она уходила почему-то.
И поэтому я просто кивнул.
— Почти.
Девчонка запрыгала на моем животе, как на батуте.
— Правда? Правда?
Спина отдала резкой болью. Я скривился. Она тут же перестала прыгать.
— Что случилось? У тебя что-то болит? Где? Вот тут? Или тут?? — обеспокоено сыпала она вопросами, попеременно тыкая в разные части моего тела.
— Да все в порядке! — не выдержал я. Сейчас я готов сказать что угодно, лишь бы она перестала тараторить. Голова начинает болеть…
Она внезапно замолчала и опустила голову. Огненно-рыжие волосы закрыли лицо.
— Зачем ты прыгнул… — тихо прошептала она.
На меня накатило странное чувство… кристально чистое, ласковое… а еще оно напоминало лучик солнечного света.
— А разве я мог поступить иначе?
Девчонка подняла голову и требовательно впилась в меня своими глазищами.
— Значит, ты за меня волновался?
Мне стало слишком жарко, особенно лицу. Ее слова несколько сбили меня с толку, я не знал что сказать. Эти глаза цвета неба пробуждали во мне странные и пугающе сильные чувства.
Я отвернулся. Разорвал контакт наших глаз. НО чувства не пропали, они прочно угнездились в моей груди.
День прошел так быстро…
Мне было весело с ней. Я искренне веселился, глядя на эту неугомонную девчонку. Когда сияла ее улыбка — мне тоже хотелось улыбаться. Когда она грустила — грустил и я. Я чувствовал исходящие от нее ласкающее теплые волны, от которых в моей груди поднималось ответное тепло.
Слишком много странного… но мне было так хорошо, что я уже не задумывался об этих странностях.
Закат…
Девчонка с задумчивым видом смотрела на небо.
Алый свет закатных солнц запутался в ее рыжых волосах, превращая их в живое пламя.
Она была как маленькое солнце.
Я подошел.
— Красиво, правда? — тихо сказала она.
— Да, — согласился я.
Но ты не уступаешь закату…
Она развернулась ко мне с грустной улыбкой.
— Ну вот и все. Мне пора.
Я опешил. Что значит — пора?
— Ты уходишь?
Она помотала головой.
— Я бы хотела остаться здесь навсегда, но мне нельзя. Не ухожу — меня забирают.
— Но кто?
Я думал, что она, также как и я, сможет сколько захочет оставаться в этом отражении… получается, что нет…
— Небо…каждый закат оно забирает меня с собой.
— Небо? — переспросил я.
— Оно говорит, что еще слишком рано и поэтому забирает меня.
Она говорит о небе… словно оно живое и мыслящее существо.
Каждый закат?
— Ты была здесь раньше?
— Ага, несколько раз. У меня не всегда получается увидеть именно этот сон. — Она зажмурилась и подставила лицо солнцам. — Уже скоро… Мне грустно уходить.
Солнечный свет охватил ее фигурку.
А на меня накатило отчаяние.
— Постой! Скажи мне свое имя!
Свет слепил.
— Алексин, но лучше просто Алекс… А ты?
— Дмитрий, — выдохнул я.
— Дмитрий… — эхом повторила она. — Очень длинное. Я буду звать тебя Деммом.
Я про себя повторил мое новое имя.
— Мне нравится.
— Хорошо! — радостно возвестила она. — Тогда до встречи, Демм.
Солнца скрылись за горизонтом, унося вместе с своим светом и Алексин.
В моей груди стало как-то слишком пусто.
— Я буду тебя ждать…
Я ждал ее три дня. Искал по всюду от заката до рассвета, летал до тех пор, пока не падал на землю от усталости, но все мои усилия были тщетны. Я не мог найти ее. Из-за этого не мог спать. Не находил покоя ни днем, ни ночью.
Я не понимал своих чувств, своего поведения. Меня охватило какое-то безумие, когда реальность подергивается пеленой, отстраненно воспринимается как сквозь мутное стекло, а непонятные чувства толкают на необъяснимые поступки. Доселе холодный разум отказывался работать, уплывая в самый дальний и темный уголок сознания.
Я превратился в мечущегося зверя. Зверя, что жил внутри меня.
Желудок сводило от голода, у меня была только озерная вода, то которой на второй день уже тошнило.
Наконец, измученный организм смог забыться беспокойным сном, наполненным тревогой и свербящим ощущением пристального взгляда в спину.
Алексин… что ты со мной сделала?..