Особенно тот факт, что тебя будет можно потягать за хвостик!
Она меня в который раз смутила. Всегда считал свои волосы наказанием… Мне приятна ее похвала, но вслух никогда не признаюсь.
— Если я встану, не допрыгнешь, больно рост мелковат, — усмехнулся я, уткнувшись носом в ее колени. Такие же холодные, как и ее ладони.
'Слишком расслабился и доверился…' — твердил разум.
Но, нет… излишка. В самый раз. Она первая в моей жизни, кому можно довериться, не ожидая удара в спину. Я… уверен в этом? Да, внутренняя уверенность. Я решил довериться ей.
И все же, почему она просто нечеловечески холодная?
— Для тебя мелковат, а для меня вполне нормальный! Никогда не стремилась быть дылдой, как некоторые, — возмутилась она. — И вообще, нашел что сравнивать. Тебе ведь около четырнадцати, а мне всего восемь!
Я аж подавился. Однако, как я промахнулся. Я дал ей десять… похоже, мы оба ошибались…
И с чего она взяла, что я ее с собой сравниваю?
Но приятно, что в ее глазах я представился таким взрослым… пФ, аж самому смешно! Меня теперь заботят такие мелочи?
Ага, как оказалось, сильно заботят…
— Спасибо за столь высокую оценку, но боюсь вас разочаровать, зимой мне исполнилось всего одиннадцать, — повернув голову, ответил я. Все же неприлично бурчать в коленки. Но я не мог смотреть ей в глаза, поэтому опять повернулся к ней спиной.
Затылка коснулась прохлада, ее рука обняла мою шею.
Ее тело еще ближе… это так… волнующе.
Как мне правильно реагировать на это? Я не знаю, что говорить или делать в таких ситуациях. Ведь никогда еще со мной такого не было… Поэтому я замер, боясь пошевелиться.
— Я рада, что у меня такой взрослый и красивый Страж… а еще очень сильный… но ведь ты должен быть сильным, чтобы суметь защитить нас обоих. Вдвойне сильный… ведь простому человеку не справиться, верно?
Как понимать ее слова? Она… знает, кто я?
Алые глаза. Это они выдали меня с головой. Каждый человек в стране знает, что у большинства демонов такие глаза.
Меня захватила паника.
Но, вдруг я паникую зря?
Я хотел спросить ее, уже открыл рот и внутренне приготовился, но она, не зная, перебила все мои вопросы.
Резко отстранилась и воскликнула так громко, что у меня зазвенело в левом ухе.
— Разлегся он тут… Вставай давай!
Похоже, она не придала особого значения своим словам. Значит, я должен поступить также?
Но разве я смогу?.. Боязнь раскрытия перед ней и того, что последует за этим, слишком сильна. Я вне желания буду постоянно думать об этом, как бы не хотел забыть навсегда.
— Лень… — буркнул я в ответ.
А пока… я сделаю также как и ты — не буду ничего упоминать вслух. Но никто не сказал о том, что будет твориться внутри.
В конце концов, она меня скинула меня в траву. Весьма и весьма мокрую. Брр… терпеть не могу холодную воду!
Потом долго мучала, чтобы я показал крылья. И, конечно, я не смог ей отказать. Интересно, а кто бы смог это сделать, глядя в ее чистейшие глаза цвета неба?? Особенно, если питаешь к последнему восторженные чувства.
А насчет первого… так сложно…
И тут начались мои мучения. Недавно вставшего меня повалили на землю, начали щипать, тыкать, и, судя по ощущениям, прошлись парочку раз туда обратно.
Уже багровый я изо всех сил пытался вырваться. Я — существо с силой, втрое превышающей силу взрослого человека, не мог справиться с какой-то девчонкой!
Укус за крыло стал для меня последней каплей.
— А кусать зачем?? — в конец озверел я.
— В ознакомительных целях, — фыркала она, по ходу дела отплевываясь от моих перьев. А вот не надо было кусаться! — Так и знала, что они по вкусу не отличаются от птичьих!
Я ужаснулся.
— Ты что… пробовала птичьи перья??
— Было дело, — лаконично ответила та.
У меня только одно слово — жуть…
Насладиться передышкой после всех этих мучений мне не дали — неугомонная Алексин умоляюще попросила покатать ее.
— Ну, пожа-а-алуйста! — упрашивала она… И опять эти глаза… похоже, она поняла, как можно мною манипулировать.
— Я то, лошадь тебе? — огрызался я, пытаясь вырвать край рубашки из ее цепких пальчиков. Вырвал, даже излишне резко. Запоздалая мысль: А вдруг я ей сделал больно?
Алексин развернулась ко мне спиной. Ну точно, так и есть… вот придурок.
— Ну тогда ладно… я не сильно настаиваю, просто… я здесь только лес и видела, да и то — не весь, страшно было заходить далеко. А так хочется увидеть больше…
О нет… она опять собирается плакать?
Как же я не выношу это чувство собственной беспомощности, возникающее, когда они плачут!
Я вздохнул и, шагнув вперед, подхватил ее на руки. Крылья, подчиняясь мысленному приказу, раскрылись. Пять шагов пробежки, взмах, в который вкладываю по больше сил, и мы взмываем в небо под восторженный визг Алексин.
Мы поднялись чуть выше крон.
Еще одно 'никогда'… Я никого не 'катал' вот так. Приходилось ощутимо сильнее напрягать крылья. Нет, мне не особо было и тяжело — просто непривычно. Да еще и Алексин всячески мешала полету, постоянно вертясь. Но все мои возмущения и ворчания пропали, едва она обратила ко мне сияющее личико. И непроизвольно, выражение моего лица становилось мягче, и возникала ответная улыбка.
Во мне еще свежи воспоминания первого полета. Восторг и безграничная радость… я не хотел омрачать ее воспоминания. Пусть они останутся чисты.
— Ну, ты довольна?
Она зажмурившись, кивнула.
— Очень! Так красиво, что дух захватывает! Только глаза ветер немного режет…
— Ты привыкнешь. — Почему-то, я рад был это слышать. И горд стал… только вот за что?..
— Ой, а что там? — закричала она, указывая на запад.
— Замок Императоров. Там жила императорская семья.
— Правда? Тот самый? Какой красивый…
Она просто поедала глазами замок. Все ее эмоции как всегда написаны на ее лице. Такая смешная…
Может, потому что она такая открытая я и доверяю ей?
— Хочешь, спустимся?
— А можем? — еще сильней засияла она.
Вместо ответа я сильно взмахнул крыльями, резко поднимаясь выше.
Я решил приземлиться на балконе своей 'будущей' комнаты.
Столько раз уходил отсюда… и ни разу не возвращался. Немного непривычно, когда привычка оборачивается вспять…
Я осторожно опустил Алексин на пол. И с каждым мгновением, когда она отдалялась от меня, чувствовал, как в грудь снова поселяется пустота. Словно отрывается кусочек чего-то важного…
Неприятное ощущение, оно заставило меня вспомнить от трех днях кошмара.
Она счастливо носилась взад вперед по балкону, трогая то резные перила, то чуть шершавые стены. У меня, внимательно за ней наблюдающего, аж голова закружилась.
Наконец, она остановилась возле маленькой балконной дверцы и вопросительно посмотрела на меня.
Дверца в совершенно пустую комнату моей лжематери, которую она бросила, когда, как мне объяснили, родился я. Что, естественно, было ложью, ведь я родился совершенно в другом мире.