Отложив журнал, чтобы взять его с собой и насладиться им снова в тишине своей спальни, она заметила большую стопку книг в однотонных золотых обложках.
И тогда Кловер поняла, что ее рукой двигало провидение. Первая же книга, которую она раскрыла, была посвящена искусству, но такой девушка прежде не видела. На первой же странице в полный разворот была сфотографирована женщина сзади, а на второй странице Кловер открылся вид на женские распахнутые бедра. Лица женщины она не видела – та опиралась на какую-то подставку, но что поразило Кловер, – это тонкие красные полосы, ясно различимые на нежной белой коже ягодиц.
О, кто-то избивал ее. Кловер поерзала на мягкой велюровой обивке софы. Снова она ощутила жаркую волну, прокатившуюся между ног. Кловер провела по всем линиям на фотографии, чувствуя, словно палец касается ее собственной плоти.
Хотела бы она поиграть в такую игру? Телесные наказания изгнали из школы задолго до того, как Кловер в нее пошла, и ее родители придерживались либеральных взглядов, но она смутно помнила, как они играли с друзьями, которые исступленно лупили ее по попе линейкой. Ей было больно, но к чувству боли примешивалось какое-то небывалое наслаждение, природу которого она поняла только сейчас. Наказание заставляло испытывать боль, которая была способна пробудить сексуальность.
Оливия, должно быть, делает это. Кловер листала страницы дальше, все больше погружаясь в мир, где страдание и наслаждение были так причудливо перемешаны.
На другой фотографии женщина с довольно пышным задом была повернута к зрителям так, что было видно, как сильно ее избивали. Мужчина, абсолютно голый, но в маске, грубо входил в женщину. На ней был корсет, стягивавший талию так, что она, вероятно, едва могла дышать. Кловер заметила, что мужчина взламывал не привычный вход в лоно, – он брал женщину сзади.
Ничего себе!
О, что это?
Книга выскользнула из рук Кловер. Она торопливо спустила низ пижамы и с наслаждением коснулась себя.
– Ну, и что ты можешь нам рассказать о своей гостье?
Голос прозвучал так властно, что Оливия едва не кончила. Почему он способен оказывать на нее такое влияние? Даже в менее интимной обстановке он как будто раздевал ее одним лишь обращением к ней по имени.
– Так что же, Оливия? – настойчиво повторил Фрэнсис. – Ты собиралась рассказать нам о Кловер.
Оливия повернулась на своих каблуках. Ей было очень неудобно из-за их немыслимой высоты. Тем более что ее руки были скованы наручниками за спиной, а трусики приспущены до колен. Мысль о том, как она выглядит со стороны, возбуждала Оливию так, что жаркая лава словно потекла у нее между ног.
– Она очень красива, – честно призналась она, вспоминая тонкие черты лица Кловер, ее чувственный рот и красивый блеск натуральных белокурых волос. – И у нее хорошее тело, насколько я могла заметить.
Доставит ли ее рассказ удовольствие Фрэнсису? Оливия взглянула на своего старого друга, который сидел, развалившись в кожаном кресле, пока она изнемогала от возбуждения. Его мужественное лицо не выдавало никаких эмоций, словно он играл в покер. Однако Оливия догадывалась, что под маской невозмутимости скрывается жажда удовольствий. Он всегда наслаждался обществом женщины или мужчины, если такое желание охватывало его. Чем больше стыдились окружающие, тем больше его это забавляло. Присутствовавшие в комнате так явно не сохраняли спокойствия. Они с удовольствием наблюдали за представлением, которое разыгрывалось на их глазах, и не боялись это удовольствие выказывать.
У Оливии был распахнут жакет, а грудь торчала из бюстье. Узкая юбка плотно обтягивала бедра, а шелковое белье стянули до уровня коленей.
Оливия должна была стыдиться, но вместо этого ее ощущения были сравнимы с ощущениями актрисы, которую благодарные зрители приветствуют на сцене. Она не знала, как ей справиться с нарастающей волной жара внизу живота. Это было изысканнейшей формой возбуждения, и ей требовалось дать ему выход, получить полное удовольствие. Однако она понимала, что ей придется подождать.
– Не думаешь ли ты, что должна была постараться получше узнать ее тело? – вытаскивая из кармана сигареты и закуривая, протянул Фрэнсис.
Оливия поняла, что ей следует подготовиться к долгому представлению, так как Фрэнсис курил редко, но если делал это, то «сеанс» обещал бесконечно растянуться мириадами утонченных нитей.
– Да, должна была, – тихим голосом произнесла Оливия. – Я обязательно постараюсь в следующий раз застать ее в ванной или когда она будет переодеваться.
– Да, именно так, – хищно усмехнулся Фрэнсис, давая знак молодому высокому блондину, который небрежно прислонился у камина.
Значит, жребий пал на Лукаса. Он был исключительно хорош. Опытный, хотя Оливия помнила то время, когда он был еще новичком в их компании. Но тот всегда охотно принимал участие в играх, даже когда должен был еще многому научиться. Его ясные голубые глаза выдавали тонкое понимание искусства давать боль и наслаждение.
Не дав Оливии опомниться, он смело ввел три сложенных пальца в ее лоно. Она вскрикнула и приподнялась на цыпочках, отзываясь на проникновение. Лукас улыбнулся ей и двинулся еще глубже.
Оливия ощутила, что сейчас кончит, и обвела затуманенным взглядом собравшихся в комнате.
Фрэнсис был доволен тем, что она так быстро теряла над собой контроль. Наверное, из-за того, что ее ждало суровое наказание. Сирк, ослепительно опасная в своем облегающем черном кожаном костюме, тоже выглядела восхищенной. Наверное, она надеялась, что ей достанется роль госпожи? Все остальные, около полудюжины собравшихся, не скрывали, с каким предвкушением готовятся к предстоящему шоу.
Только Натан хмурился. Он нервно постукивал пальцами по ручке кресла. Оливия знала, что его разозлил выбор Фрэнсиса. «Как же он наивен», – подумала Оливия, извиваясь в такт умелым рукам Лукаса. Натан даже не подозревал, сколько разных тайн еще остаются скрытыми от него, хотя и считал себя опытным игроком. Оливия представила его лицо, когда он осознает всю глубину предстоящего падения. Она надеялась, что Фрэнсис позволит ей выступить в роли строгой наставницы Натана. Шок и ужас на лице ее молодого любовника обещают стать ей достойной наградой.
– Довольно, мой мальчик, – непринужденным тоном произнес Фрэнсис. – Мы ведь не хотим, чтобы она достигала пика настолько быстро? Ей придется это заслужить.
Лукас резко отдернул руку, и Оливия захныкала от разочарования.
– Если ей так не терпится, может, стоит пойти ей навстречу? – предложила Сирк, облизывая кончиком своего языка ярко-красные губы.
– Какая прекрасная мысль, – согласился Фрэнсис, снова подавая Лукасу сигнал.
Без лишних подсказок Лукас шагнул к маленькому шкафчику, открыл его и вытащил нечто, скрытое от взора Оливии. Через мгновение Оливию подхватили Сирк и один из приглашенных гостей-мужчин, причем Оливия успела заметить, как он ущипнул ее за грудь. Они освободили ее, еще ниже спустили плавки, а Лукас одной рукой развел ее колени. Левой рукой он начал уверенно вводить в нее какой-то холодный твердый предмет.
Оливия догадалась, что ей предстоит: она испытывала сладкое предвкушение, смешанное со страхом. Но Лукас не был склонен щадить ее, и тяжелое фарфоровое яйцо на розовом шелковом шнуре, свисавшем между ее раскрытых ног, уже скользнуло внутрь Оливии.
– О нет! – застонала она, вертя бедрами так, что яйцо, перекатываясь, касалось каждой ее клеточки, поднимая ее на пик удовольствия. – Оно слишком большое!
Она изогнулась снова, надеясь, что сейчас ее озарит финал, но Сирк сурово прошипела в ухо: