Тяжело дыша, Алекса умоляла:
– Я не могу этого выносить, Адам! Прекрати! Прошу тебя! Это пытка!
Но Адам, не зная пощады, наслаждался ее беспомощностью, упивался сознанием, что сводит ее с ума. Не в силах контролировать свое тело, Алекса взорвалась миллионом осколков, извиваясь, дрожа, крича в беспамятстве. А потом почувствовала, что растягивается, ибо в этот момент Адам поднялся над ней и ворвался в ее глубины.
– Я и забыл, как в тебе хорошо, – простонал он, чувствуя, как она сжимается вокруг него.
А потом слова утратили смысл, уступив место страсти. Адам бросался вперед, отступал и снова шел в атаку, плавно двигаясь в ее отзывчивой плоти.
Алекса застонала, ощущая, что отвечает ему, как уже не считала возможным. С ней давно так не занимались любовью, ее давно не касались с такой нежностью (если обозленную страсть Адама можно было назвать этим словом). Поэтому ее тело снова налилось напряжением и расщепилось, плавясь изнутри от его движений, толкающих к новому пику. Несколько мгновений спустя Адам тоже отдался на волю страсти и с пронзительным криком присоединился к Алексе в ее экстазном путешествии.
Той ночью Алексе не пришлось долго спать. Адам не мог насытиться ею, доводя до исступления руками и ртом, добиваясь от нее всего, чего ему хотелось. Несмотря на решимость Алексы оставаться равнодушной, он с поразительной легкостью заставлял ее стонать, извиваться под собой. К утру ее силы были на исходе, под васильковыми глазами появились темные круги, тело припухло и ныло.
Солнце уже высоко стояло в небе, когда Алекса проснулась и обнаружила, что рядом с ней мирно спит Адам. Расслабленный, с гладким лбом, он выглядел настолько молодо, что Алекса почти простила его за вчерашнее обращение. Почти, но не совсем. О, если бы он только выслушал ее и поверил, удрученно думала Алекса. Если бы нашелся способ доказать ему свою любовь. Несмотря на заявления Адама о том, что он ее ненавидит, следовало признать: он не причинил ей вреда и временами его ласки становились очень нежными. Впрочем, Алекса вспомнила прежнего Адама, сама природа которого восставала против жестокого обращения с женщинами. Ему не было нужды прибегать к насилию, ведь он умел искусно находить другие, более изощренные методы наказания и без колебаний пускать их в ход.
Размышления Алексы неожиданно прервались, когда дверь в ее спальню отворилась и на пороге возникла Берта с завтраком на подносе.
– Вы сегодня проспали, миледи, – весело сказала пожилая женщина, – поэтому я решила для разнообразия подать вам завтрак в постель.
Алекса так резко села на постели, что простыня слетела, оголив перед изумленной женщиной груди с ярко-фиолетовыми синяками на молочно-белой плоти. Когда взгляд Берты упал на Адама, мирно спящего рядом с ее хозяйкой, поднос с грохотом выпал из ее онемевших пальцев и еда разлетелась во все стороны. Адам подскочил, выставив голое мускулистое тело на обозрение растерявшейся женщины.
– О, миледи! – ахнула она, с опаской выпучив глаза. – Прошу прощения! Я не знала!
Сокрушаясь, что потревожила хозяйку и ее любовника, и не зная, куда деться от смущения, бедная женщина закрыла фартуком лицо и беспомощно заломила руки.
– Все в порядке, Берта, – успокоила служанку Алекса, быстро накидывая халат, в то время как Адам повалился обратно на кровать и прикрылся простыней. – Это лорд Пенуэлл, мой… мой муж.
Фартук медленно опустился.
– Но… но… я думала… все мы думали…
– Знаю, Берта, все думали, будто Адам умер, но, как видите, он живее всех живых. Ступайте в кухню. Я спущусь чуть позже и все вам объясню.
Украдкой поглядывая на забавлявшегося сценой Адама, Берта покинула спальню, быстро подняв с пола поднос и собрав бóльшую часть испорченного завтрака. Остальное придется убрать позднее.
Алекса вспыхнула под саркастической улыбкой Адама и, уперев руки в стройные бедра, сказала:
– Вы чуть не перепугали бедную женщину до смерти, Адам Фоксворт!
– Пусть привыкает, – лениво протянул он, – я собираюсь переехать. Здесь гораздо уютнее, чем в моем теперешнем жилище. – Посчитав, что этого мало, он добавил: – И этот дом такой большой, что я, пожалуй, предложу Маку к нам присоединиться.
– Мак в Лондоне? – спросила Алекса, явно обрадовавшись этому известию.
– Да, – кисло подтвердил Адам и задумчиво прищурился. – Я вижу, ты несказанно счастлива, что он здесь.
Алекса покраснела.
– Мак – мой друг.
– Я бы не был в этом настолько уверен. Только не после того, что ты сделала.