Женщина в экипаже, побледнев как смерть, безвольно откинулась на подушки. Гибель мужчины возвестила скорый конец ее собственной никчемной жизни. Жить больше не было смысла. Даже любви к трехлетней дочурке, ждавшей ее дома, не под силу было изменить роковой ход событий.
Книга первая
Леди
Леди Алекса Эшли порхала на изящных носочках, пуская широкие белые юбки вихрем вокруг точеных лодыжек. Бал в честь ее помолвки гремел еще прекраснее, чем в мечтах, и васильковые глаза Алексы горели весельем. Ее отец, сэр Джон Эшли, доверенное лицо и советник короля Великобритании Георга III, всего несколько минут назад объявил про обручение дочери и предстоящую свадьбу с Чарльзом Уитлоу, лейтенантом Британского флота, единственным сыном и наследником сэра Брэндона Уитлоу. Отец нахваливал этот брак, пока Алексе самой не стало казаться, будто Чарльз, пускай немного скучноватый и не склонный искать приключений, все-таки и есть тот принц на белом коне, которого она всегда ждала.
В самом деле, Чарльз молод, хорош собой и безумно влюблен в нее. К тому же богат. «Чего еще желать восемнадцатилетней девушке?» – часто спрашивала себя Алекса. Безусловно, брак с Чарльзом раз и навсегда разрешит гнетущие сомнения, которые не дают ей покоя. Чарльз будет замечательным мужем, добрым, участливым, любящим. Разве важно то, что ее сердце не поет от радости, когда он целует ее? Или что ее плоть томится по другому, тому, о чем она может только догадываться? Со временем, рассуждала Алекса, Чарльз научит ее тело отзываться на него. Очаровательно улыбаясь и зная о зависти всех друзей, Алекса тряхнула густой копной иссиня-черных кудрей, позволив жениху властно обхватить ее осиную талию.
– Вы счастливы, милая? – спросил Чарльз, широко, но немного косо улыбаясь.
Алекса колебалась всего мгновение.
– Конечно, Чарльз, безмерно. А вы?
– До безумия, – уверил ее Чарльз, интимно сжимая талию невесты. – И буду еще счастливее, когда получу право увести вас в спальню и закрыть двери.
– Чарльз! – возмутилась слегка шокированная Алекса.
Такие откровенные речи были не в его манере. Впрочем, Алекса видела, какую щедрую дань ее жених воздавал сегодня крепкому спиртному. Она решила, что в этом и кроется секрет его смелости. Алекса хихикнула, представив, как Чарльз демонстрирует пыл, о котором она до сих пор читала только в книгах, и сосредоточилась на танцевальных шагах.
С другого конца многолюдного бального зала холодные серые глаза Адама Фоксворта неотрывно следили за привлекательной стройной фигуркой в девственно-белых шелках, казалось, таявшей в объятиях молодого жениха, облаченного в военную форму. Фоксворт украдкой разглядывал ее лицо. Оно было прелестное, изящное, тонкое и полное странных контрастов. Яркие васильковые глаза в обрамлении черных ресниц то вспыхивали, то словно тлели на фоне молочно-белой кожи, прозрачной, как алебастр. Губы неожиданно оказались полными и чувственными. Копна черных будто вороново крыло, блестящих, словно стекло, волос была мастерски уложена на макушке гордой головы. Лишь несколько прядей свободно свисали, подчеркивая правильные черты.
Вопреки воле Адама, лицо и фигура леди Алексы Эшли прочно завладели его воображением. При тонкой талии ее полные груди обольстительно поднимались над глубоким квадратным вырезом платья. Когда она отвернулась, глазам Адама предстала провокационно оголенная спина и покатые плечи. Ее ноги под пышными юбками представлялись ему длинными и точеными. Усилием воли Адам перевел взгляд с невинной красавицы на ее отца, сэра Джона Эшли, человека, который на самом деле заслуживал его ненависти. Легкий укол сожаления по поводу того, что он собирается сделать, исказил красивые черты молодого человека, но он немедля ожесточил сердце, вспомнив о давней клятве. Пятнадцать лет нисколько не умалили его гнева и жажды возмездия. Долгие, одинокие годы только укрепили решимость. Наконец судьба вмешалась, и Адам получил долгожданный шанс отомстить.
– Колеблешься, Адам?
Мужчина неохотно оторвал взгляд от танцующей фигуры в белом и недобро взглянул на своего спутника.
– Никогда! – яростно возразил он. – Разве Джон Эшли колебался? Ты уже достаточно хорошо меня знаешь, Мак, чтобы понимать: если уж я дал клятву, то так просто от нее не отступаюсь. Я был тогда молод, но за все прошедшие годы мое сердце ни разу не дрогнуло.