– Слышали, как сегодня вечером говорили о Лисе и неприятностях, которые нашему флоту доставляет его корабль «Серый призрак»?
– Как тут не услышать? О нем только и разговоров, – фыркнул Чарльз, придвигаясь ближе. – Этот чертов колонист путает нам все карты. Ему приписывают шесть потопленных судов за последние два месяца. Он так же изворотлив и хитер, как и зверь, в честь которого его назвали. Он появляется ниоткуда и, нападая стремительно, исчезает черт знает куда. Некоторые даже считают его призраком, ведь он буквально растворяется в воздухе.
– Вы когда-нибудь видели его судно? – спросила Алекса, проникаясь интересом.
– Однажды. Издалека. Наш корабль «Кавалер» пустился в погоню, но того словно поглотило море. Я бы отдал все что угодно за удовольствие вышибить из воды этого типа и его пиратов.
– Так он пират?
– Капер, это то же самое. Чертовы повстанцы не понимают, когда пора остановиться. Действуют под юрисдикцией своего правительства и в ходе войны становятся все надоедливее. Говорят, в морях развелось больше двух тысяч вооруженных каперов, на борту которых общим счетом восемнадцать тысяч пушек и семьдесят тысяч человек. Как этим неучам из колоний удалось настолько хорошо организоваться – остается загадкой.
– У них есть шансы победить? – спросила Алекса, поймав себя на мысли о неожиданном сочувствии к людям, которые так отважно и настойчиво борются за свою свободу.
– Никаких, – без тени сомнения уверил Чарльз. – Наш флот сильнейший в мире, а у наших солдат самая лучшая выучка. Никто не способен одержать над нами верх.
Алекса медленно переваривала факты, изложенные Чарльзом. По какой-то неясной причине ей было почти жаль вставшую на крыло страну за океаном, что боролась за свою свободу. Девушка всегда ценила собственную независимость, старалась вольно мыслить и вполне могла понять отважную борьбу Америки. После внезапной смерти матери пятнадцать лет назад отец предоставил ей свободу действий и возможность принимать решения самостоятельно. Если бы ее права урéзали, она бы тоже взбунтовалась против таких несправедливых ограничений.
Углубившись в размышления, Алекса не заметила, как пальцы Чарльза спускаются по застежкам на спине ее платья, пока не почувствовала на голой коже прохладное дыхание ночи.
– Чарльз, что вы делаете? – спросила она, потрясенная действиями мужчины, которого всегда считала воспитанным и даже застенчивым. Но, разумеется, девушка до сих пор ни разу не видела его пьяным.
– Мы помолвлены, Алекса, – сказал Чарльз, надувшись, как ребенок. – Ты же знаешь, что завтра, благодаря Лису, я должен буду выйти в море и вернусь всего за несколько дней до свадьбы. Что плохого, если мы скрепим наш союз раньше? Другие тоже так делают. Я хочу тебя, Алекса. Ты мне нужна.
Не дожидаясь ответа, Чарльз в буквальном смысле набросился на Алексу, вызывая у той отвращение своими неуклюжими поцелуями и суетливыми движениями толстых пальцев. В последнее время Алекса часто фантазировала об интимной жизни с Чарльзом после свадьбы, но такого в ее грезах никогда не было.
– Чарльз, ведите себя прилично, – возмутилась она, тревожась, что ее просьбы нисколько не охлаждают страсти жениха. – Вы же знаете, мы не можем… не можем… сделать того, что вы предлагаете. Это неправильно. К тому же вы пьяны. Уберите от меня руки!
До предела распаленный видом молочно-белых грудей, которые частично оголились, когда он пытался стянуть с нее корсаж, Чарльз превратился в безумца с одной навязчивой идеей – завладеть Алексой. Никакими мольбами и сопротивлением нельзя было достучаться до его пропитанного алкоголем мозга.
Изо всех сил отбиваясь от Чарльза, Алекса услышала, как треснуло ее хрупкое бальное платье. Длинные ногти девушки коснулись лица жениха, и он громко выругался, когда она прочертила кровавые полосы на его щеках.
– В чем дело, милая? – раздраженно спросил Чарльз, с трудом выговаривая слова. – Я не причиню тебе вреда. Если бы ты любила меня, то не сопротивлялась бы. Просто ляг на спину и расслабься.
Каким бы пьяным ни был Чарльз, Алекса не могла тягаться с ним в силе и против своей воли оказалась на спине. Взобравшись сверху, Чарльз принялся слюнявить ее обнаженные груди и задирать юбки. Вес его тела не давал девушке брыкаться, сопротивляясь оскорбительному акту, к которому он ее принуждал. Как же она могла думать, что любит его? Алекса поражалась своей реакции на будущего мужа, а точнее – отсутствию таковой.
Крики Алексы застыли в горле, потому что губы Чарльза терзали ее рот, шепча непристойности.